У вас есть возражения?
– Нет, «Пайн Хевен» вполне подойдет, – резюмировал Мейсон.
– Вот и прекрасно. Прежде всего я подберу сиделку, которой можно доверять, и через полчаса буду в клинике. Одновременно организую машину для доставки больной и устрою все, что нужно.
Мейсон поблагодарил и положил трубку.
Минут десять спустя раздался робкий стук в дверь.
– Кто там? – спросил Мейсон.
– Я – сестра. Меня направил доктор Ариел. Он просил последить, чтобы пациентку никто не беспокоил.
Мейсон пропустил сестру в палату. Она вошла, быстро притворила дверь, одарила улыбкой Элеонор.
– Как вы себя чувствуете? – осведомилась она.
– Лучше, – весьма осторожно высказалась Элеонор. – Я чувствую себя превосходно, за исключением моментов, когда приходится вспоминать некоторые события.
– Тогда лучше не вспоминать о них, – посоветовала сестра.
Элеонор устремила на Перри Мейсона беспомощный взгляд.
– Честное слово, мистер Мейсон, мне очень хотелось бы вам помочь.
– Вот и прекрасно, – ответил Мейсон. – Со временем вы все вспомните.
– Вы знаете, я теперь уже кое-что припоминаю, – сказала Элеонор. – Помню, что мы поехали в Юму, чтобы обвенчаться и... да, еще была мать Дугласа. Он позвонил ей и все рассказал. Я тоже разговаривала с ней. У нее очень милый голос и...
– Не припомните места, откуда ей звонили? – спросил Мейсон.
– С какой-то бензоколонки. Мы остановились там, чтобы заправиться.
– А где живет его мать? – задал очередной вопрос Мейсон.
– В Солт-Лейк-Сити, но адреса я не знаю. Затем мы двинулись дальше, а потом появились те огни... – Она закрыла лицо руками.
Мейсон понимающе кивнул головой.
– Вам лучше всего отдохнуть, пока не приедет доктор Ариел и не поговорит с вами. Затем он все оформит и заберет вас отсюда... И успокойтесь, пожалуйста, – медсестра будет с вами.
Уже в коридоре Мейсон спросил Ольгу Джордан:
– Что вы можете сообщить об этом человеке, о Хепнере?
– Не очень много. Впервые я встретила его во время последней поездки в Европу, вернее, на обратном пути домой. Он был с нами на теплоходе.
– У вас есть его фото?
– Да, думаю, найдется несколько. Правда, они любительские.
– Ничего, подойдут, – успокоил Мейсон. – Как только сможете, занесите их ко мне в контору. А сейчас опишите, как он выглядит.
– Он высок – думаю, около шести футов. Темноволосый, нос вздернутый, лицо улыбчивое, привлекательная внешность.
– Возраст?
– Лет двадцать семь – двадцать восемь.
Вероятно, он покорил всех на корабле, пока шли из Европы? – предположил Мейсон.
– Вы угадали. Знаете, как теперь путешествуют? Мужчины сидят дома и работают. Женщины ездят. Поэтому красавец мужчина сразу бросается в глава. Большинство мужской половины пассажиров – это пенсионеры с двадцатилетним стажем.
– Довольно грустное признание, – заметил Мейсон.
– Мне пришлось попутешествовать. Отец мой – оптовый торговец ювелирными изделиями. Мы довольно часто ездим в Европу.
– Один момент, – перебил Мейсон. – Вы – замужем. Скажите, отец берет с собой и вас, и вашего мужа, и...
– Да. Отец использует нас в качестве секретарей: мы организовываем деловые встречи, регистрируем его сделки, ну и всякие другие дела.
– А Элеонор живет сама по себе?
– Я уже говорила, что у нее свои интересы. Правда, за последние десять лет она не пропустила ни одной поездки в Европу. Как только встает вопрос о путешествии, крошка Элеонор тут как тут.
– Где она познакомилась с Дугласом Хепнером?
– На теплоходе.
– А чем там занимался Хепнер?
– Ничем. Вел праздный образ жизни. Он показался мне в высшей степени загадочной личностью: никогда не рассказывал ни о себе, ни о том, чем занимается. Мне думается, именно поэтому отец невзлюбил его.
– Но, по всей вероятности, он обладал способностью пробуждать к себе интерес у окружающих, – предположил Мейсон.
– В нем было что то странное, Он казался мне... нет, он обладал гипнотическим влиянием. Правда, и это не совсем то. Пожалуй... Лучше представьте себе, что вы играете с ним в покер. Он внимателен, вежлив, дружески к вам настроен, во вдруг вы ловите на себе его взгляд, пронизывающий вас насквозь, Элеонор сходила по нему с ума. Мы считали, что это всего лишь пароходный роман, и бог знает, сколько у нее таких было.
– Но он оказался серьезным?
– Я затрудняюсь сказать, что у них там произошло. Да и вряд ли кто смог бы с уверенностью заявить о серьезности их чувств до той самой минуты, когда они удрали в Юму.
– Как посмотрел на это ваш отец?
– Отцу он никогда не нравился. У него была инстинктивная, интуитивная неприязнь к нему. А отца очень трудно обмануть.
– Однако Хепнеру все же удалось склонить Элеонор к поездке в Юму и к женитьбе?
– Выходит, да. А теперь послушайте меня, мистер Мейсон. Если уж речь зашла о том, что Элеонор сделала или не сделала, нам пока известно лишь то, что она уехала две недели назад в понедельник вечером, второго числа. Рано утром третьего нам доставили телеграмму из Юмы, штат Аризона, в которой говорилось, что она вышла замуж за Дуга, что она просит прощения, что она помешалась от любви и что они очень счастливы. Мы получили, кроме этого, две открытки, одна из них пришла из Юмы, а вторая – из Лас-Вегаса, после чего наступило молчание.
– Вы сохранили их?
– К сожалению, нет. Только телеграмму.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Тогда пришлите мне фотографии Дугласа Хепнера, какие удастся разыскать, затем телеграмму и то, что, на ваш взгляд, может пригодиться. Я поручу детективам проследить путь телеграммы.
Глава 3
Из телефона-автомата Мейсон позвонил в агентство Пола Дрейка.
– Хелло, Пол, – приветствовал детектива Мейсон.
1 2 3 4 5 6 7 8