– Прямо слов не нахожу.
– Да брось ты, Уинстон, в такой– то час!
– А что в нем дурного? Еще довольно рано… в самый раз вернуться в постель, дорогая.
– Не болтай чушь, мне надо кучу вещей переделать до завтрака.
– И мне тоже. – Уинстон снова хитро посмотрел на Эмили. Затем выражение его лица переменилось, переменился и его взгляд – он стал оценивающим. Уинстон явно остался доволен увиденным. Эмили было тридцать четыре года, и, с его точки зрения, она по-прежнему была самой очаровательной женщиной на свете. Волосы ее совсем выгорели, кожа потемнела от загара, а в чудных зеленых глазах – таких же, как и у него, светился ум и неизбывная жажда жизни. На Эмили было бикини, а поверх легкий зелено-розовый халат. Выглядела она в это утро удивительно свежей и молодой.
– Уинстон, с чего вдруг такое внимание? Что-нибудь не так?
– Естественное внимание. Просто любуюсь тобой. Ты – как сладкое мороженое, которое неплохо бы отведать.
– Фи! – засмеялась Эмили, но шея у нее порозовела, и она поспешно опустила глаза, вернувшись к своей записной книжке.
На мгновенье наступила тишина.
Уинстон подавил улыбку. Было и смешно и приятно, что даже теперь, через одиннадцать лет после свадьбы, он все еще мог заставить ее краснеть. Ну да ведь это была его Эмили, и он любил в ней и сохранившуюся детскость, и женственность, и мягкость. Удивительно, думал он, как это ей удается сочетать решительность в делах и податливость в личной жизни. Впрочем, в этом она похожа на Полу с бабушкой. Именно эта двойственность придавала женщинам из семейства Харт неповторимое обаяние. Он давно это понял.
Эмили подняла голову. Увидев, что муж задумался, она спросила:
– Ну а теперь что? Над чем размышляешь?
– Пытаюсь понять, что это ты вдруг так захлопотала сегодня? – Уинстон подошел поближе, уселся на стул рядом и посмотрел Эмили в глаза.
– То есть как это? – удивленно спросила она.
– Что это ты так изнуряешь себя, если в Лондон собираешься только в конце недели? Не вижу смысла, дорогая.
– Да я, в общем-то, не работаю, просто составляю расписание поездки в Гонконг и Китай, – пояснила Эмили. – Если я отправляюсь не шестого, как собиралась, а десятого, то еще буду там, когда Пола будет возвращаться из Сиднея в Штаты. Вчера мы говорили, что неплохо бы нам встретиться и провести пару дней в Гонконге. Отдохнуть немного, купить рождественские подарки, а потом вместе отправиться в Нью-Йорк на день-другой и вернуться домой. Ну как мой план?
– Прекрасно. Если тебе так хочется, я, разумеется, ничего не имею против. В Канаду мне надо ехать только в начале октября. Насколько я понимаю, ты окажешься дома раньше.
– Конечно. Составляя его, я учитывала, что ты отправляешься в Канаду.
– Чудесно, дорогая. – Уинстон улыбнулся, встал и пошел за полотенцем. – Ну что ж, если у тебя совсем нет сострадания к бедному мужу и ты не хочешь сделать ему кофе, пойду поплаваю, пока здесь не появилась банда маленьких разбойников и не разметала все вокруг.
Глядя на мужа, Эмили не могла не расхохотаться.
– Ну, милый, не так уж они и ужасны, – запротестовала она, вставая на защиту молодого поколения.
– Ужасны – это еще не то слово. Чудовищны! – Уинстон широко улыбнулся. – Но, честно говоря, я люблю их… особенно своих. – Он на ходу поцеловал жену и, перекинув полотенце через плечо и беззаботно посвистывая, устремился в сторону бассейна.
Эмили посмотрела ему вслед, любуясь его складным, сильным, загорелым телом. На солнце Ривьеры рыжеватые волосы Уинстона выгорели и отливали золотом. Вообще здешнее лето пошло ему на пользу. Йоркширский газетный концерн с канадскими филиалами, которыми он руководил, отнимал у него уйму времени, и Эмили всячески уговаривала его пощадить себя. Но он только отмахивался, говоря, что все они трудятся, как волы, что было, конечно, чистой правдой. Так уж их воспитала бабушка. Бездельников Эмма презирала, и в ее семье таковых не водилось. Недаром все они достигли столь впечатляющих успехов.
«Повезло мне с Уинстоном», – подумала Эмили, снова садясь за стол, однако отложила в сторону дневное меню и на несколько минут отдалась потоку необязательных мыслей.
Иногда, оглядываясь назад, она признавалась себе, что вскочила на подножку буквально в последний момент. Уинстон запросто мог укатить с другой.
Эмили влюбилась в него еще шестнадцатилетней девочкой. Они были троюродными братом и сестрой. Его дед, а также тезка Уинстон Харт приходился братом ее бабушке. Хоть Уинстон-младший был на пять лет ее старше, в детстве они были неразлучными друзьями. Но стоило ему вырасти из детских штанишек, как он перестал ее замечать. И уж во всяком случае не видел в ней достойной молодой особы, в которую можно влюбиться.
Вместе со своим лучшим другом Шейном Уинстон поступил в Оксфорд, и вскоре они прослыли там отчаянными ловеласами, шокирующими своим поведением всех и вся. А она страдала, терзаемая наполовину ревностью, наполовину неутоленным желанием. Вот если бы ей оказаться на месте тех девиц, которых Уинстон затаскивал к себе в постель. И только бабушка сохраняла полное спокойствие. Эмма лишь посмеивалась, говоря, что они просто молодые жеребята, которым нужно перебеситься. Правда, в глазах Эммы Харт ни Уинстон, ни Шейн не могли слишком уж провиниться. Она всегда питала к ним особое чувство…
Эмили обожала Уинстона издали, надеясь, что придет день, и он снова заметит ее. Но этого не случилось, и, к огромному ее несчастью, он неожиданно всерьез увлекся некой Элисон Ридли. В начале 1969 года пошли слухи, что он собирается на ней жениться. Сердце Эмили разрывалось от горя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133