Он был великолепен.
Фронтон был сделан по преимуществу из белых деревянных панелей, перемежающихся кое-где темно-красным кирпичом. По всему периметру особняка шла широкая веранда. Летом она отбрасывала тень, а зимой не закрывала доступа солнечным лучам. Заканчивалась веранда у фонтана четырьмя колоннами с каждой стороны от входной двери. Колонны из красного дерева были большие и величественные. Возвышаясь над первыми двумя этажами, они поддерживали террасу, окружавшую третий этаж.
Зеленые поросли глицинии, выделявшиеся на фоне светлой обшивки, вместе с густой листвой деревьев, росших позади дома, усиливали ощущение мира и покоя. Газоны, окаймленные высокими кустами алых и белых азалий, мягко сбегали вниз к покрытой гравием подъездной дорожке, а ниже простиралось море садовых цветов.
Интерьер вполне соответствовал внешнему облику дома. В комнатах висели старинные люстры, на полах лежали отменные старинные ковры, стены украшали превосходные полотна, в основном, французских импрессионистов. Позднее Маделина узнала, что коллекция была собрана Эммой Харт и включала в себя работы Моне, Ван Гога, Гогена Сезанна и Дега.
Пола проводила Маделину наверх, в роскошную спальню, примыкавшую к ее собственной комнате. Спальня оказалась просторной, с высоким потолком. Шторы и обивка мебели были выполнены в абрикосовых, лимонных и бледно-голубых тонах. Угол занимал камин из светлого мрамора, перед которым стояли банкетка и два стула. На стенах висели акварели с изображением местных пейзажей. Достопримечательностью спальни была огромная, с балдахином кровать.
Повсюду были расставлены свежие цветы. От них исходил дразнящий аромат садов, раскинувшихся внизу. Запах этот немного пьянил, но Маделине это нравилось.
Она смотрела в зеркало на туалетном столике, еще раз провела щеткой по волосам, прошла к платяному шкафу и вынула серые фланелевые брюки, светлую шелковую блузку и серо-голубую, ручной вязки, мохеровую кофту.
Облачившись в них, она сунула ноги в коричневые кожаные мокасины, надела золотые часики, вставила в уши золотые сережки от Тиффани и вышла из спальни.
Было половина седьмого, когда Маделина открыла дверь столовой и заглянула внутрь.
Миссис Кар, экономка, с которой она познакомилась вчера вечером, нигде не было видно, но Маделина уловила дразнящий запах свежего кофе, только что поджаренного хлеба и свежих фруктов. Оглядевшись, она увидела, что все это расставлено на столике в дальнем углу комнаты, под картиной, изображающей циркового клоуна. Еще один круглый стол в середине комнаты был покрыт белоснежной скатертью из кисеи и сервирован фарфоровой посудой на четверых.
Маделина налила себе чашку кофе и подняла глаза на картину. «Пикассо», – сказала она себе, ничуть не удивляясь, потому что в Дануне все было возможно. Сказочное место!
Взяв чашку, она вышла на задний двор, села на ступеньки веранды и принялась пить кофе мелкими глотками, наслаждаясь ароматом трав и листвы – особенно выделялся лимонный запах эвкалиптов – и вслушиваясь в молчание природы, которое нарушало только щебет птиц да шелест листьев на тихом ветерке.
Такая жизнь бывает только в сельской местности. Маделина уже забыла о ее существовании. «Как чудесно», – подумала она, закрывая глаза. Покой, проникая через поры, растекался по всему телу. Такого чувства Маделина не испытывала с самого детства.
Чуть позже она вернулась в дом, поставила чашку с блюдцем на место и прошла в большой холл у парадного входа. Еще находясь в спальне, Маделина решила прогуляться по саду, но теперь заколебалась. Одна из дверей холла вела в галерею, на которую вчера Пола обратила ее внимание. Но тогда они поднимались наверх и зайти в галерею не было времени, так как надо было срочно переодеться к ужину. На ступеньках массивной, с резными перилами лестницы Пола сказала: «Здесь портреты наших предков, а также чудный портрет Эммы. Вам надо непременно посмотреть на него до отъезда».
Вспомнив эти слова и желая удовлетворить свое любопытство, Маделина решила отложить прогулку по саду и отправиться в галерею.
Галерея оказалась гораздо больше, чем она могла вообразить, с высокими потолками, огромным окном в конце, гладко отполированными, без ковров, полами, белыми стенами и столом из мореного дуба в центре. На нем стояла фигура лошади из китайского фарфора. Галерея хранила истинные сокровища.
Маделина быстро шла по галерее, почти не обращая внимания на портреты Макгиллов – основателей рода. Она искала Эмму Харт.
Добравшись, наконец, до нее, она остановилась, затаив дыхание. Пола была права – портрет действительно оказался потрясающим. Удивительно похожим и в тоже время намного лучше, чем все, что она видела в магазинах «Харт» в Йоркшире и в Пеннистоун-ройяле.
Она долго стояла перед портретом, наслаждаясь живостью и точностью. Портрет был создан в тридцатые годы. Вечернее платье из светлого атласа, которое было на Эмме, относилось к тем временам и казалось, что стоит протянуть руку и коснуться картины, как она ощутит под пальцами настоящую ткань.
На шее, запястьях, в ушах у Эммы сверкали изумруды. «Какие же у нее маленькие руки, – подумала Маделина, подходя поближе и вглядываясь в портрет, – как у ребенка». Слева висел портрет эффектного мужчины. Светлый галстук и манжеты придавали его облику особую элегантность. Таких пронзительно-голубых глаз Маделина еще в жизни не видела. У человека на портрете было сильное, запоминающееся лицо, темные усы и глубокая вертикальная складка на подбородке.
«Кларк Гейбл, – подумала Маделина, и тут же улыбнулась – откуда здесь быть покойной звезде?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133