– М-м…
Присутствие Маделины обострило восприятие Филипа, и он немедленно уловил странное выражение ее глаз. Впрочем, он и без того был достаточно чутким человеком, чтобы понять, что сказал что-то не то.
– Я, кажется, обидел вас? Вы, наверное, католичка?
– Да, но вы меня вовсе не обидели. Правда-правда.
– Извините, ради Бога.
– Да право же, все в порядке, Филип… – Голос Маделины прервался.
Она подняла глаза на Филипа. Взгляды их встретились. Молчание становилось все напряженней. Всматриваясь в светящиеся, почти прозрачные глаза Маделины, Филип увидел, что и впрямь все в порядке. Она сказала правду и всегда будет говорить правду. В ней нет ни капли притворства. Она открыта и искренна, и это замечательно. Он снова испытал странное чувство близости. Словно когда-то давно они были знакомы, потом расстались и вот снова встретились. Рядом с ней, как ни с какой другой женщиной, он чувствовал себя свободно и совершенно естественно. «Она должна быть моей, – во второй раз за утро подумал Филип. – И я должен завоевать ее. Но не торопись, ни в коем случае не торопись», – прозвучал его внутренний голос.
Маделина, захваченная гипнотическим взглядом Филипа, испытывала непривычные чувства. В горле у нее пересохло, дыхание сбилось. Ее даже как будто слегка знобило. Присутствие Филипа волновало. Так на нее еще не действовал ни один мужчина, даже Джек Миллер. Но и то сказать, никого подстать Филипу Макгиллу-Эмори она прежде не встречала. Он был такой мужественный, такой сильный и вместе с тем такой обаятельный. Просто фатально обаятельный. Он выбил ее из колеи. Хуже того – испугал.
Маделина с удивлением почувствовала, что готова расплакаться, и быстро отвернулась, избегая его магнетического взгляда. Ее снова охватила дрожь, на сей раз не только внутренняя, и, чтобы она не стала заметной, Маделина отошла немного в сторону.
– А это чей предок? – откашлявшись, спросила она через плечо.
Филип подошел, встал за спиной, жадно вдыхая запах ее волос, духов. Пряный, мускусный, дразнящий. Ему так захотелось обнять ее, но он усилием воли подавил это желание.
Стараясь говорить ровным голосом, он ответил:
– А, это Эндрю, шотландец, морской волк. Он приехал в Австралию на вольное поселение в восемьсот пятьдесят втором году. А рядом с ним его жена Тесса. Эндрю – отец-основатель. Он первым ступил на эту землю, создавая это хозяйство, заложил фундамент дома, в котором мы сейчас находимся. И дал ему имя – Данун, по названию шотландского местечка, в котором родился.
– Очень красивый дом, – хрипло проговорила Маделина. Слова давались ей с трудом, настолько остро она ощущала близость Филипа.
– Спасибо… Мне тоже так кажется. Хотя нынешний вид в стиле старого американского Юга придал дому мой прапрадед Брюс после поездки в Штаты в начале девятисотых годов. Он перестроил фронтон и добавил колонны, чтобы дом напоминал колониальные особняки где-нибудь в Виргинии или Джорджии.
– Или в Кентукки… Здесь многое напоминает мне о родных краях.
Филип заглянул Маделине в лицо и удивленно спросил:
– Так вы оттуда?
Она кивнула.
– Но речь не выдает в вас южанку.
– А в вас – австралийца, – сказала Маделина и впервые после знакомства с Филипом от души рассмеялась, хоть немного освобождаясь от сковывавшей ее напряженности. – Я родилась и выросла в Лексингтоне.
– Стало быть, среди лошадей, да? Это означает, что вы ездите верхом.
– Да.
Глаза Филипа радостно вспыхнули.
– Так покатайтесь со мной! – воскликнул он. – Я покажу вам здешние края, хозяйство… Вряд ли вчера вам многое удалось увидеть, тем более, что вы приехали в сумерках. – Филип оглядел ее одежду. – Наверняка здесь найдутся подходящие для вас брюки и сапоги.
– Да у меня все есть, – сказала Маделина. – Еще в Нью-Йорке Пола предупреждала, что мы, возможно, проведем уик-энд в поместье и надо взять все для этого необходимое. Она даже перечислила, что именно.
– Умница сестра, – сказал Филип, улыбаясь. – Тогда поехали, чего же мы ждем!
Схватив Маделину за руку, он буквально потащил ее к выходу из галереи.
– Пока вы будете переодеваться, – добавил он, – я быстро выпью чашку кофе. Буду ждать вас в столовой.
– Я скоро, – покорно сказала Маделина, подчиняясь власти этого человека.
Она появилась в столовой через десять минут, что приятно удивило Филипа. Женщины, вертящиеся перед зеркалом и заставляющие себя ждать, всегда раздражали его. Совсем иное дело – женщины из семейства Харт: они никогда специально не прихорашиваются, но всегда выглядят неотразимо. Маделина, кажется, из этой же породы.
Он поднялся и с восхищением оглядел ее. Ему понравился ее вид. Настоящая наездница, а не дилетантка какая-нибудь, которой просто хочется принарядиться, а на верховую езду наплевать. Тут его не проведешь. Мужская шерстяная красно-бордовая шотландка и кремовые галифе были в хорошем состоянии, но явно не новые, как и вычищенные до блеска черные сапоги, не раз бывавшие в деле.
Широко улыбаясь, Филип взял Маделину под руку и повел через задний двор к гаражу.
Проходя вдоль вереницы машин, стоявших у дорожки под навесом, Филип спросил:
– Каким путем вы сюда добирались?
– Том Уиллен повез нас по главной дороге, – ответила Маделина. – Так что я посмотрела загоны для овец, помещения для стрижки, рабочий поселок.
– Ага, прекрасно… Тогда поедем на поля, покатаемся по-настоящему, – заявил Филип, помогая Маделине сесть в темно-синий «мазерати».
Пока она переодевалась, он позвонил в конюшню, и, когда они добрались до старых строений, которые вчера так понравились Маделине, лошади уже были оседланы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133