— Я уверяю тебя, что я не разрезал ее на кусочки и не съел живьем. Я не бил и не обижал ее, Альфред.Казалось, что король не был удовлетворен этим ответом. Он глубоко вздохнул, по-прежнему глядя вперед:— Находишь ли ты, что эта свадьба оправдала наши обещания? Была ли моя невеста невинной, как объявил твой лекарь? — спросил Эрик, явно забавляясь.— Да. Следовательно, ты доволен своим браком, а Рианон счастлива?— Ну, я не думаю, что она так уж счастлива, — уточнил Эрик. — Я бы сказал, что мы поладили с Рианон. И если она не счастлива сейчас, то со временем — будет.Альфреду не понравился такой ответ, но сказать ему было нечего, да и у него не было права требовать многого от человека, которого он женил почти насильно.Он улыбнулся, вдруг ощутив уверенность, что с Рианон ничего плохого в эту ночь не случилось.— В чем дело? — спросил Эрик, недоуменно подняв брови.— Ну, Рауен остался жив, и больше не враг тебе. Я знаю, он, действительно, станет твоим самым преданным слугой.— Скажи мне, Альфред, ты и в самом деле доволен этой чертовой сделкой, которую заключил со мной?— Сделкой?— Да, этим договором. Король улыбнулся.— Конечно, раз мы идем, чтобы встретиться с датчанами.— Если только мы с ними встретимся, — заметил Эрик.— Ну, уж с ними-то мы встретимся, — с уверенностью заявил Альфред. — Если и не сейчас, то наверняка в скором времени.— Мы скрепим наш договор кровью, — сказал Эрик.— Ты уже и так получил много земель в Западной Саксонии, — напомнил ему Альфред. — Да, мы скрепим наш договор кровью.— Как странно, — сказал Эрик после непродолжительного молчания. — Мне кажется, что ты больше беспокоишься о женщине, чем о землях.— Может быть.— Тогда позволь уверить тебя, — произнес медленно Эрик, стараясь скрыть свое раздражение. — Рианон прекрасна, и ей со мной будет хорошо. Она — моя жена, по твоей воле, а не по моему желанию. Но я привык заботиться о том, что считаю своим. Сказать по чести, король Альфред, я ей не доверяю. Ни на секунду. Я уверен, что она страстно желает, чтобы ты поднес ей мою голову на блюде. Тем не менее, до определенных пределов, это меня забавляет. Но я вернусь живым, Альфред, я не паду в этом сражении, если это зависит только от ее желания. Пока она не станет мне поперек дороги или не предаст меня, ей нечего бояться.— Может быть, она просто боится тебя? — мягко предположил Альфред. Эрик покачал головой.— Нет. Возможно, она презирает меня, но не боится. И быть может, было бы лучше, если бы она боялась. Мы ведь до сих пор не знаем точно, что произошло на побережье, когда я приплыл. Если это не она пренебрегла твоим приказом, то кто тогда? И все-таки она твоя родственница, и очень любит тебя.— Любит, — сказал Альфред, устало вздохнув. Он не переставал думать о прошедшей ночи. Рианон, без сомненья, сопротивлялась. А Эрик, конечно, предъявлял свои права на нее. Теперь Рианон, конечно, иного мнения о короле.Большинство женщин ложатся в брачную постель, не выбирая, — напомнил себе Альфред. Но все же он прекрасно понимал, какое предательство совершил по отношению к своей крестнице. Да, Эрик оставил Рауену жизнь. Он не был дикарем и проявил христианское милосердие, но все-таки…Отношения между мужчиной и женщиной — это совсем другое.— Рианон не предавала меня, — прямо сказал Альфред. Он устал от этого разговора, который, по-видимому, раздражал и Эрика. — Становится темно. Мы станем здесь лагерем, а утром опять двинемся к Рочестеру.Он дал знак своим людям. Огромное войско позади него остановилось на привал.Король превосходно знал свою страну. Они находились у речушки, вблизи восхитительной долины, которая могла дать им приют на ночь.Колонны распались. Воины Эрика и саксонцы расположились двумя отдельными лагерями. Костров не зажигали, чтобы об их приближении не узнали датчане.Наступила тишина, люди устраивались поудобнее и приступали к ужину, состоящему из эля и меда, свежей воды, сушеного и копченого мяса и птицы, твердых сыров и хлеба. Время от времени в темноте слышался легкий шелест или звон стали — это воины чистили и точили свои мечи, пики и боевые топоры.Эрик по старой привычке бродил по лагерю перед сражением. Он остановился у большого дуба, покрытого буйной весенней зеленью и уставился на звезды. Ночь была прекрасная, ясная и прохладная. Он мог слышать тихое журчание речки, тихие движения людей. Посмотрев на северо-восток, он заметил огни Рочестера. Датчане возвели там деревянные и земляные укрепления.Они устроились основательно, подчинили себе сельскую местность вокруг Рочестера, забирали там овец и другой скот, в избытке снабжая себя тем, что предлагало им время года. Агрессия была в их природе. Он это понимал, потому что был в некотором роде сродни им.И все же его оскорбляло, что его жена не воспринимала его иначе, как захватчика. Его жена…Он сел у дерева на землю, крепко сжав кулаки. Она была избалованным ребенком, капризы которого ему придется выносить. Нет… пожалуй, она — это нечто другое…Он никогда не забудет огня в ее глазах, когда она смотрела на него. Никогда не забудет ее ненависти, ее стрел, ее напора…Но было еще кое-что, чего он не может забыть. Он никогда не забудет ощущения, которое испытал, запутавшись в шелковой копне ее волос. Он никогда не забудет изгиба ее губ или тяжести ее грудей, или того, как извивалось ее тело. Теперь, в ночном воздухе, он представил, как вдыхает опьяняющий сладостный ее запах, почувствовал вкус ее плоти, неистовое биение ее сердца.Если он закрывал глаза, перед ним вставали ее глаза. Он видел, как они горят от страсти, как она трепещет, как сдается на волю победителя…Конечно, в эту ночь победа была за ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111