– Ты сам правил лошадьми… А где же Фостер?
– Его убили, когда корабль подходил к причалу. Я похоронил его на участке вашей семьи.
– Что ты сделал?!
– Тебя не устраивает, что я похоронил его на вашем участке? Но у меня не было выбора!
– И Мансоны разрешили тебе похоронить Фостера? Нет, конечно же, наша семья не против того, чтобы его тело покоилось в нашей земле, и, поверь, отдали бы ему лучшее место. Но ведь в Индианоле заправляют Мансоны. Двое или трое членов клана живут в городе, а возле них постоянно ошивается еще несколько человек из банды.
Пока пили кофе, Дюварни рассказал о том, что произошло на кладбище, и о своей короткой стычке с Шэббом, или Шэббитом. Однако о драке на причале не обмолвился и словом.
– Том, – решительно произнес Тэп, – давай соберем стадо и уйдем отсюда. Кровная вражда ваших семей меня никоим образом не касается, и я не намерен принимать в ней никакого участия. Все мое богатство вложено в наше предприятие, мне жаль терять свои последние деньги.
Киттери поднял глаза на компаньона, и взгляд его неожиданно стал тяжелым.
– Да, ты прав. Вражда – не твое дело, и я не надеялся, что ты станешь помогать мне в войне с Мансонами. Но пока мы будем перегонять скот, ты волей-неволей оказываешься в эпицентре событий.
Джонни Любек воскликнул в ярости:
– И ты назвал его своим другом, Том!
Киттери ничего не ответил. Он сидел, уставившись в костер.
Дюварни посмотрел на Любека.
– Я считаю себя другом Тома, но это вовсе не означает, что я должен принять участие в борьбе между семействами, которая началась Бог знает по какой причине много лет назад. Будь я членом семьи Киттери, наверное, думал бы по-другому, но я не член этой семьи. Более того, мы с Томом заключили деловое соглашение, и, надеюсь, он не будет нарушать его условий.
– Тогда не считайте больше меня своим другом! – воскликнул Любек дрожащим от возмущения голосом. – По моему убеждению, кто не с нами, тот против нас!
Тэп повернулся к Киттери.
– Если тебе тоже неприятны мои слова, верни мне деньги и забудем о нашем соглашении.
Том весь напрягся.
– Ты же прекрасно понимаешь, что не могу возвратить деньги, черт тебя дери. Я купил скот.
– Тогда надо заниматься делом. – Майор протянул руку к костру и взял кофейник. – Завтра же утром начнем перегонять скот.
– Вам придется подождать, – ледяным тоном произнес Любек, и в голосе его послышалось торжество. – Сначала мы расплатимся с Мансонами за убийство Фостера.
Дюварни отхлебнул кофе и, не дождавшись, что скажет Киттери, предупредил:
– Я буду готов на рассвете, Том. Если потребуется, сам выгоню скот из зарослей и переправлю его в Канзас, но в таком случае, продав бычков, заберу все деньги себе.
– Только попробуй! – неожиданно взорвался Киттери. – Половина скота – моя!
Тэп улыбнулся.
– Не валяй дурака, Том. Вспомни условия сделки: я вкладываю деньги, а ты – свой опыт и знания. Если ты не намерен сам перегонять скот или, по крайней мере, подсказать мне, как это лучше сделать, тогда за что же ты собираешься получить с меня? Я выполнил свою часть обязательств – вложил определенную сумму, приехал в Техас и готов перегонять стадо. Теперь настала твоя очередь выполнять условия нашего договора. А как я понимаю, в Техасе мужчины не нарушают данного ими слова.
– Хочешь сказать, что я нарушаю?
– Ничего подобного. Я утверждаю, что распря с Мансонами – твое личное дело, и не позволю, чтобы из-за нее страдало наше предприятие.
– Ты прав, – подумав, согласился Том. – Извини меня. Я не должен втягивать тебя в свои семейные проблемы.
Джонни Любек вскочил на ноги.
– Том? Ты что, отступаешь перед этим… этим…
Дюварни посмотрел на него и спокойно сказал:
– Джонни, если ты собираешься сказать какую-нибудь гадость в мой адрес, лучше сразу достань оружие.
Любек отступил назад.
– А ну-ка вставай, черт тебя дери! Я…
– Джонни! – произнес Киттери не допускающим возражения тоном. – Прекрати! Тэп убьет тебя раньше, чем ты успеешь вытащить пушку. Я видел его в бою.
Любек заколебался. Гнев его еще не остыл, но к нему вернулась способность соображать. Том был для него непререкаемым авторитетом, и если он сказал, что этот подозрительный человек – хороший, значит, так оно и есть. Неожиданно Любек резко повернулся и скрылся в кустах.
Майор допил кофе и встал.
– Я очень устал, пойду посплю.
– Прости меня, Тэп. Ты понимаешь, Фостера так подло убили… Нервы у нас на пределе.
– Не переживай, все образуется.
Тэп забрался в кусты и расстелил постель, аккуратно сложил свою куртку, снял сапоги и пристроил их вместо подушки. Укладываясь, положил рядом с собой винчестер и ремень с кобурой. Пистолет прикрыл одеялом так, чтобы его можно было сразу схватить.
У костра появился Каюн, бесшумно поел, выпил кофе к снова исчез. Через некоторое время пришел Любек и молча залез в свою постель.
Костер потух, и Тэп уснул.
Он не знал, что разбудило его, но когда открыл глаза, то увидел склонившуюся над ним темную фигуру. От костра осталось несколько тлеющих красных угольков, а деревья на фоне усыпанного звездами неба казались темными таинственными колоннами. Человек держал в руке револьвер, но не целился в него. Это был Том.
Тэп нащупал кольт и, не вытаскивая его из-под одеяла, направил на Тома.
– Иди спать, Том. Завтра ты все увидишь в другом свете. Кроме того, от пули моего кольта у тебя будет тяжесть в желудке.
Киттери усмехнулся.
– Хитер, бродяга, чертовски хитер. Другого такого не встречал. Равного тебе нет. Ну хорошо, черт с ней, с кровной местью. Займемся скотом.
Во второй раз за эту ночь Дюварни проснулся на рассвете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50