- Может, Голей?
- Когда вы ложились спать, она стояла?
- Не знаю, - Вохмянин недовольно взглянул на Антона, - не забудьте, что я укладывался в темноте.
Денисов наконец вошел в разговор. Ему так и не удалось представить себе потерпевшего.
- Голей к тому времени уже лежал?
- Да. Женщина, по-моему, тоже была в купе.
- Кто задернул штору?
- Это я хорошо помню: штору опустил Ратц. Его заботило, чтобы в купе было абсолютно темно и душно. Николай Алексеевич говорил про жару, но не смог убедить. На этой почве у них произошла размолвка.
- У Ратца с Голеем?
- Дело еще в том... - Вохмянин расправил чехол для ракетки, вделанный в крышку чемодана. - Ратц и Голей жили или работали в одних и тех же местах на Украине. Забыл название области. Кировоградская? Выяснилось случайно.
День за окном горел совсем ярко.
- Ратц тоже выпил? - Сесть в купе было негде. В течение разговора все трое стояли. - Я имею в виду - за ужином... - Денисов показал на столик.
- Полрюмки, не более. Сначала отказался.
- А женщина?
- Она только пригубила.
- Вы сказали, Голей что-то говорил о собачках...
- Он спросил, не видели ли мы пассажира с собачкой. Точно не помню, опрос начинал его тяготить.
- Какие у потерпевшего были деньги? Вы знаете?
- Случайно знаю, - Вохмянин в который раз заглянул в трубку, но интересного снова не обнаружил. - Николай Алексеевич платил за постель из маленького квадратного кошелька. Там лежали десятирублевки.
- Как велик кошелек?
- Сантиметра четыре на четыре.
- Много купюр?
- Пятнадцать. Он их пересчитал... - Вохмянин поежился. - Страшно подумать! Любой из нас этой ночью мог оказаться на месте Голея.
Они помолчали.
- Где состоится симпозиум? - спросил Денисов.
- Я понадоблюсь? - Вохмянин взглянул на него.
- Вы свидетель: ехали в купе с убитым.
- Какой свидетель: спал как сурок! Не видел, не слышал... - Он сунул трубку в карман. - В прошлом году симпозиум проходил на берегу моря. В пансионате Ас-Тархан...
- Последний вопрос, - сказал Денисов. - Можете показать, кто из какого стакана пил? - Он кивнул на столик.
- Сейчас... - Вохмянин в первую секунду растерялся. - Я сидел здесь, тут старичок... Это, должно быть, стакан женщины или Голея, - вся посуда по какой-то причине была сдвинута на край. - Не пойму только, как мой стакан оказался у места, где сидел Ратц...
За Михайловом несколько станций миновали без остановок: Боярцево, Голдино - участок был Денисову знаком.
"Впереди Катино, Мшанка. В семь пятьдесят Павелец-1 с тридцатишестиминутной стоянкой..." - Из-за этой неспешности Денисов и выбрал для отпуска астраханский дополнительный.
Он принес из служебки расшитую карманами матерчатую "кассу", которой ведала Суркова.
- Проверим по билетам.
Вдвоем с Антоном они отыскали квадраты с соответствующими номерами. Билет Голея имел нумерацию Т No 124324, Вохмянина - Т No 124323. Денисов узнал зеленоватые бланки автоматизированной системы "Экспресс". Вохмянин и Голей покупали билеты в одной кассе. Вохмянин стоял впереди, Голей за ним.
На всякий случай Денисов обследовал остальные квадраты: бланк женщины с десятого места значился под номером Т No 124322. Ратц компостировал билет в пути следования. Другие были куплены позднее.
"Проверить "кассы" во всех вагонах, - пометил Денисов, - найти пассажира, который стоял в очереди непосредственно позади Голея..."
Ратц добавил к рассказу Вохмянина немного.
- ...Сидели минут семь, легли спать. Я тоже могу получить вещи? - Он словно боялся, что ему откажут.
Антон открыл ящик, поднял небольшой в парусиновом чехле чемодан.
- Проверьте, - предложил Денисов.
Ратц молча посмотрел ему в глаза.
- Там ничего особенного: майка, рубашки. - Узкоплечий человек все время сверялся с реакцией собеседника.
- Фамилия Голей вам знакома? Это фамилия убитого.
- Никогда не слыхал... - Ратц развел руками. - Он сказал, что бывал в Каменец-Подольске. Но когда, что? Сам я Нововиленский. Не слыхали?
Разговаривая, они перешли в соседнее купе, к месту происшествия. На Ратца, казалось, это не произвело впечатления, он только мельком поднял глаза к полке, где ехал Голей, и вновь опустил. Глаза у Ратца были голубоватые. Рядом с морщинистым, цвета необожженной глины лицом торчали крупные уши.
- У вас произошла размолвка в пути? - спросил Денисов.
Ратц не спешил с ответом, Денисов уточнил:
- Может, Голей был против шторы?
- Ах это? Да, он был против.
- Почему?
- Не знаю, - старик снова развел руками. - Если в комнате светло или где-то лает собака, мне уже не уснуть. Я и дома все занавешиваю.
- Дверь купе заперли вы?
- Дверь - я, - Ратц кивнул. Он сидел на краю полки, у двери. Когда старик поворачивался, Денисов видел его торчащие острые лопатки.
- Защелку не поднимали?
- Только на запор...
- Почему же дверь оказалась открытой?
- Не знаю, - он подумал. - Может, кто-то открыл?
- Когда вы проснулись, в купе было темно?
- Когда опускают штору - так темно, - рассудительно сказал Ратц.
- Соседи находились в купе?
- Откуда мне знать?
Денисов помолчал.
- Но как в таком случае вы узнали про труп?
Ратц вздрогнул.
- Не знаю, - он отпер чемодан, словно пересчитывая, коснулся каждой вещи. Наверху Денисов увидел большую с глубоким вырезом майку.
- Вы едете один? Чье это?
Ратц поднял слинявшие голубые глаза.
- Мое.
Денисов задал еще несколько вопросов:
- Вы едете по делу?
- Путевку дали, - отойдя от темы, связанной с преступлением, он оживился. - В пансионат. Я сорок шесть лет в системе Облпотребсоюза. Бухгалтер. Пока на пенсию не собираюсь.
- Уснули сразу? - продолжал Денисов.
- Как провалился, в секунду.
- А проснулись?
- Мне показалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43