– У них большие деньги, очень большие! – Глаза Кику заблестели весело и жадно.
Мои подозрения подтвердились. Мой спутник оказался Датой Туташхиа, Бодго Квалтава и его два человека – знаменитыми разбойниками.
Квалтава и его люди расположились за столом так, чтобы ни у кого из них дверь не была за спиной. У каждого на стуле висела бурка. Два винчестера со взведенными курками были прислонены к столу, третий – к стене. Все трое были вооружены маузерами в деревянных кобурах, за поясом у каждого – по пистолету и кинжалу, богато инкрустированному драгоценными камнями. Они были разодеты как на праздник, и взгляд их не обещал ничего доброго. В пять секунд эти молодцы могли уложить на месте десятка полтора человек.
И я, и монах были едва знакомы с Туташхиа, и было бы естественней каждому из нас занять отдельный стол, но ни мне, ни монаху даже в голову это не пришло. Мы сели за стол Туташхиа – нет, мы прятались за спину Туташхиа. Эта мысль пришла мне в голову и только развеселила меня. Я почувствовал себя уверенней и мог спокойно разглядывать опасных гостей духанщика Дзигуа.
Бодго Квалтава было лет тридцать пять. Второму – лет на десять поменьше. А третий был безусый мальчишка, высокого роста и с повадками, по-детски развязными. Стол у них ломился от еды, вино разливалось в огромные чаши, и все их застолье казалось вздыбленным и ощетинившимся, как встревоженный еж.
Не знаю, как монах, а о себе скажу: меня все сильнее забирал страх. Я забыл про израненные ноги, про ломоту в плечах и усталость. Страх наваливался на меня, и была минута, когда я готов был вскочить и бежать на все четыре стороны. Мозг мой просверлила мысль, что Туташхиа вовсе не рад нашему обществу, что вот сейчас он встанет и пересядет за другой стол. Наверное, и монах боялся этого. Мы разом взгляну, на Туташхиа – он был спокоен и равнодушен. Его спокойствие передалось мне. «А ну их к черту,– подумал я. – Будь у них, хоть пушки, а на том шампуре шашлык из человечьего мяса, чего мне бояться, если я ничего плохого им не сделал?»
Квалтава и его приятели тоже разглядывали нас в упор, медленно переводя осоловелый взгляд с одного на другого. Потом возобновили трапезу, и этим как будто все обошлось.
А Дзоба между тем понемногу перетаскивал мои вещи. Большой тяжелый ящик они втащили вместе с Кику. Кику подошла было к нам, но тут ее настиг окрик:
– А ну, девка, поди сюда. Чего ты там не видела?
– Сейчас, батоно. Выслушаю господ и подойду. Одну минуту.
– Или ты не слышишь, что я тебе говорю,– вновь заорал Бодго Квалтава.
– Погоди, Бодго,– вступился младший, которого звали Куру Кардава. – Ты же не знаешь, что это за люди.
Но Квалтава не собирался уступать. Это поняла и Кику. Она подняла глаза, как бы прося у нас прощения и за гостей, и за себя, и поспешила к столу Квалтава.
Туташхиа, казалось, даже не заметил выходки Квалтава. И следа раздражения нельзя было уловить в нем. Он сидел с видом безразличным и отрешенным.
– Принеси нам еще кувшин вина,– сказал Квалтава Кику.– А другой подай вот тем,– он кивнул в нашу сторону.– И сыра еще давай.
Третий из них, Каза Чхетиа, все это время жадно разглядывал Кику и, когда она поспешила к стойке, не удержался:
– Ох-х-х!
В тогдашней Мингрелии этим возгласом выражали и восторг, и удивление, и страсть. Но порой – и злость.
Каза Чхетиа не мог оторваться от Кику. Было в ее глазах и во всем ее облике что-то такое, отчего казалось, будто она только-только проснулась и еще нежится в постели.
Уже совсем стемнело. Дзоба принес свечи. Кику подала кувшин вина, другой кувшин – подношение Квалтава – поставила на наш стол и снова спросила, чего бы мы пожелали на ужин.
Я и Дата заказали не помню теперь что. Монах отказался от еды и попросил принести только воду.
И снова не успела Кику дойти до стойки, как Квалтава ее окликнул:
– Убери со стола... Все убери. Оставь вино, огурцы и сыр. Вытри и принеси еще одну свечу.
Кику тут же все сделала.
Каза Чхетиа попытался заглянуть в вырез ее платья, но Кику быстро прикрылась рукой.
– Ей, видите ли, стыдно,– хохотнул Квалтава, доставая из кармана колоду карт.
Каза Чхетиа скользил глазами по шее, груди, бедрам Кику.
– Стыдно ей стало... тоже мне, богородица! За пять рублей вот здесь догола разденется, – сказал он, когда Кику отошла.
– Будет тебе,—одернул его Куру Кардава, младший из них.
– Много ты знаешь, молод еще. Женщине бабки покажи, за бабки она на все пойдет. Порода у них такая. У них у всех ноги короткие. Приглядись – увидишь,– сказал Каза Чхетиа и бросил Квалтава: – Ну, сдавай, если взялся!
– Короткие, говоришь, ноги? – процедил Квалтава. – Вот принесут свечу, тогда и сдам.
– Да, короткие, короче, чем у мужчин. Поэтому и делают женскую обувь на высоких каблуках. Чтобы ноги длинней казались.
Дзоба принес еще одну свечу. Квалтава разлил вино, все трое выпили, и началась игра.
Наконец Кику принесла ужин и нам. Монах налил себе воды, добавил немного вина из кувшина, достал из торбы хлеб и покрошил в чашку. Разбойники много пили и крупно играли. Они было заспорили, и еще немного – началась бы пьяная драка, но Куру Кардава пошел на мировую:
– Ладно! Бери четвертак и больше не зарывайся. В другой раз это у тебя не пройдет.
Каза Чхетиа сгреб деньги с таким видом, будто угроза Куру относилась не к нему. Квалтава не вмешивался и не отрываясь смотрел в нашу сторону.
– Сдавайте. Я сейчас,– он двинулся к нашему столу.
Монах перекрестился и поднял на него глаза. Поглядел ему в лицо и я, но меня замутило, и я опустил голову. Туташхиа по-прежнему не проявлял к Квалтава ни малейшего интереса, по я почувствовал, что он сжался, как пружина, и вот-вот взорвется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72