Фальшивое сочувствие Лемоуза резануло мне слух, как звук бормашины.
– Вы не могли бы пояснить, мистер Лемоуз, что вы хотите этим сказать?
– Разумеется, мадам инспектор, – мило улыбнулся он, – если только вы будете так добры и расскажете мне о цели своего визита.
– Лейтенант Боксер, – поправила я его. – Я возглавляю отдел по расследованию убийств и хотела бы выяснить у вас некоторые подробности происходящих здесь событий. Мне порекомендовали вас как человека, который неплохо знает местные обычаи и идеологическую подоплеку здешней жизни. Людей, которые считают актом справедливого возмездия взрыв дома с тремя спящими жильцами, во время которого чуть не погибли двое невинных детей. Думаю, здесь есть определенная категория молодежи, которая относится к подобным преступлениям как к вполне допустимой форме протеста.
– Я полагаю, под словом "здесь" вы подразумеваете мирные аллеи университета Беркли, – сказал Лемоуз.
– Мистер Лемоуз, под этим словом я подразумеваю любое место, где могут находиться люди, способные на подобные преступления.
– Профессор, – подчеркнуто вежливо поправил он меня. – Профессор романской филологии, если быть точным.
– Профессор, вы сказали, что вас не удивили все эти ужасные преступления.
– А почему они должны меня удивлять? – вопросом на вопрос ответил Лемоуз и пожал плечами. – Удивится ли пациент тому, что болен, если все его тело покрыто язвами? Наше общество, лейтенант, серьезно больно, и те самые люди, которые разносят болезнь, оглядываются по сторонам и вопрошают: "А при чем здесь я?" Известно ли вам, лейтенант, – тут Лемоуз сделал многозначительную паузу и закатил глаза, – что в наши дни гигантские транснациональные корпорации имеют доход, значительно превышающий ВВП девяноста процентов стран мира? Они подменяют собой правительства, берут на себя социальные функции. Почему же мы так протестуем против моральных изъянов политики апартеида, когда это затрагивает наши расовые чувства, но продолжаем равнодушно взирать на это явление, когда оно касается экономической жизни? – Он цинично усмехнулся. – Да потому, что мы предпочитаем смотреть на это не глазами бедных и угнетенных людей, а глазами нашего культурного превосходства, нашей неоспоримой экономической мощи. Именно такой взгляд навязывают нам эти корпорации через контроль над телевидением.
– Простите, – прервала я его затянувшуюся лекцию, – но я пришла сюда в связи с четырьмя ужасными убийствами. Гибнут ни в чем не повинные люди.
– Да, гибнут, лейтенант, – охотно согласился он. – Именно об этом я вам и говорю.
В этот момент мне вдруг захотелось схватить его за шиворот и хорошенько встряхнуть, чтобы привести в чувство. Однако вместо этого я достала из сумки фотографию юной няни и фоторобот женщины, которую видели входящей в отель "Клифт" вместе с Джорджем Бенгозианом.
– Вы знаете кого-нибудь из этих женщин?
Лемоуз снова рассмеялся мне в лицо.
– Ну почему, скажите на милость, я должен вам помогать? Главной причиной социальной несправедливости является наше государство, а не эти две несчастные женщины. Скажите мне, пожалуйста, кто из них причинил людям большее зло? Эти подозреваемые, – он швырнул в мою сторону последний номер газеты "Кроникл", – или неизлечимые пороки нашей политической системы?
Я молча уставилась на черно-белые фотографии Лайтауэра и Бенгозиана.
– Если эти люди заявляют о начале войны, – продолжал Лемоуз с усмешкой, – я лишь скажу: пусть она начнется поскорее. Как это сейчас говорят американцы, забыв обо всех своих моральных принципах? Давайте веселиться!
Я молча спрятала фотографии в сумку и встала, ощущая себя опустошенной и совершенно разбитой. Надо поскорее уйти от этого профессора романской филологии, пока я не врезала ему по его физиономии.
Глава 34
Всю обратную дорогу я кипела от злости из-за безумных сентенций этого профессора, а еще больше из-за того, что нам никак не удавалось напасть на след преступников. Следствие зашло в тупик, и сейчас у нас не было абсолютно никаких зацепок. Я не успокоилась даже тогда, когда вошла в свой кабинет. Было чуть больше шести часов вечера. Я позвонила Синди и договорилась встретиться с подругами в нашем кафе. Может быть, пиво и хорошо поджаренные куриные крылышки помогут нам найти выход из положения.
Не успела я положить трубку, как в кабинет вошел Уоррен Джейкоби.
– Вам лучше пойти в ресторан "Янг Синг", – с порога заявил он, улыбаясь. – Там вам расскажут о том, как цыплята в остром соусе привели к гибели китайскую императорскую династию Цинь.
Он уселся напротив меня.
– Где ты была?
По его сверкающим глазам и таинственной улыбке я поняла, что он пришел не с пустыми руками.
– Да так, навещала одного занудного профессора в Народной Республике Беркли. У тебя есть какие-нибудь новости, кроме обзора ресторанов?
– Мы вышли на след Уэнди Рэймор, – сказал он, продолжая улыбаться.
Я даже подпрыгнула от неожиданности.
– Нам позвонили из магазина "Сейфуэй", что на другой стороне залива. Один из продавцов, работавший в ночную смену, утверждает, что узнал ее. Правда, он сказал, что она покрасила волосы в рыжий цвет и носит темные очки, но, когда она подошла к кассе и стала расплачиваться, ей пришлось их снять. Он готов поклясться, что это была она.
– А где именно находится этот магазин?
– В Окленде, на Хармон-авеню.
Я мысленно представила себе карту того района и сразу поняла, что это именно то, что нам надо.
– Это же рядом с тем рестораном "Макдоналдс", где была обнаружена маленькая Кэтлин. – Да, все совпадало. – Уоррен, немедленно разошли ее фото во все магазины района.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79