Он послал весточку для тебя, потому что у него не было возможности подойти к тебе в замке. Обычно я никогда не беспокою милорда. Но я подумал, что в этом случае… словом, я оседлал дым и проник вместе с ним сюда, как мы, гоблины, делаем, если надо. — Он замолчал. — Я действительно твой гоблин из кухни, — обеспокоенно добавил он. — Просто твой маленький гоблин.
Последние слова он произнес с легкой печалью.
— Что все это значит? — резко спросил Джим. Слишком много всего обрушилось на него за последние часы.
— Ничего! Совершенно ничего, рыцарь великой магии! — испуганно вскричал гоблин. — Я просто обмолвился. Прости меня, милорд… я просто гоблин… всегда к твоим услугам. Верный и преданный… хотя, конечно, маленький. Я не хотел бы настаивать на вопросе о моем имени…
— Тебе не нравится, что тебя называют гоблином? — сказал Джим, тщетно пытаясь понять, что означает поток слов, льющийся из уст маленького существа.
— Страшно не нравится… Я хочу сказать, очень нравится. Зови меня просто гоблином, милорд. Забудь все, что я сказал. Гоблин — это прекрасно. Мне… нравится, когда меня так называют.
— Так ты хочешь сменить имя, что ли?
— Да… нет-нет… называй меня просто гоблином, милорд…— Он казался еще более испуганным.
— Я буду называть тебя Гоблин Первый, — нетерпеливо сказал Джим, затем спохватился и более приветливо закончил: — Из Маленконтри, конечно.
— Гоблин Первый? — Маленькие зелено-коричневые глазки на темном личике широко раскрылись. — Из Маленконтри? И все это я?
— Конечно, — подтвердил Джим, С маленьким существом произошла удивительная перемена. Гоблин буквально сиял,
— О, благодарю тебя, милорд! Спасибо! Не могу передать…
— Бог с ним. А почему ты так часто спускаешься в кухню и устраиваешь пирушки? — спросил Джим, скорее чтобы собраться с мыслями, чем действительно думая об этом.
— Не знаю! На меня иногда находит, милорд. Я выхожу из камина и брожу по кухне, переходя от одного к другому, и пробую все подряд. Не знаю, почему я это делаю, Я весьма огорчен, милорд… но я не могу удержаться. Большинство из нас, гоблинов, очень часто становятся необузданными. И мы не можем сказать, почему.
— Ну что ж, стоит приглядеться к этому, и, если тебе это не нравится, возможно, мне с помощью магии удастся отучить тебя от этой привычки. Скажем, ты ограничишься кусочком холодной индюшатины время от времени… я хочу сказать, что ты не будешь пробовать все подряд, но только если действительно хочешь избавиться от…
— О, я хочу, милорд, — начал гоблин. — Кажется, это находит на меня, когда я чувствую себя маленьким и одиноким…
Джима внезапно озарило, он понял, почему гоблин предавался пирушкам.
— Да, — твердо сказал он, — с сегодняшнего дня все в Маленконтри будут называть тебя Гобом Первым. Или, для краткости, просто Первым. Вот видишь, у тебя есть имя. Ты будешь Гобом Первым. А теперь перейдем к твоему сообщению…
Внезапно за дверью раздался возмущенный мужской голос. Возмущение было настолько сильным, что, казалось, проникало через стены и дверь в комнату.
— Какие еще приказы, милейший? — доносилось до Джима. — Меня они не касаются! Я принц!
— Ик! — Гоб Первый издал нечто похожее на этот звук, рванулся к камину и исчез.
— Что еще? — пробормотал Джим. Но он уже узнал голос, принадлежавший молодому наследнику английской короны, которого он только что видел за столом — молчаливого, хмурого, накачивающегося вином. Джим повернулся к кормилице, в ожидании стоявшей рядом. — Побудь в другой комнате, пока я тебя не позову. Попытайся, если сумеешь, сделать так, чтобы Роберт не плакал.
Кормилица исчезла за гобеленом, а Джим подошел к двери и открыл ее. Ввалился принц, он пересек комнату, опустился на один из двух мягких стульев и положил локти на стол.
— Вина! — приказал он. — Не забудь стакан для себя, сэр Джеймс. Я должен с тобой поговорить.
— Нет, — возразил Джим, не двигаясь с места и глядя на молодого принца.
Принц, казалось, ничего не слышал под влиянием выпитого. Затем стало ясно, что он все слышал, — принц покраснел от злости.
— То, что я сказал, сэр Джеймс, приказ! — закричал он. — Вина, я сказал!
— А я сказал — нет.
Малютка Роберт проснулся от громового голоса принца и громко заплакал. Но кормилица быстро успокоила его, крик перешел во всхлипывание, а затем смолк.
— Как ты смеешь! — вскричал принц. — Я отдал тебе королевский приказ. Ты поплатишься головой за подобную наглость!
Он сидел, зло глядя на Джима, а тот молчал. Лицо и голос принца изменились.
— Почему ты мне отказываешь? — почти плаксиво произнес он.
— Ваше высочество уже достаточно много выпили.
— Как ты смеешь…— Принц дернулся и почти рухнул на стул, ярость его угасла. Он жалостливо продолжал: — Сэр Джеймс… добрый сэр Джеймс, мне надо поговорить с тобой. Ты единственный, с кем я могу поговорить, но для этого мне нужно выпить. Я не привык говорить иначе. Во мне все возмущается при мысли, что я буду обсуждать свои личные дела с посторонним. Поэтому мне надо выпить. Говорю же, я должен поговорить с тобой или все очень плохо кончится!
Внезапно принц показался Джиму очень молодым и беспомощным. Джим посмотрел на него долгим взглядом и изменил решение.
— Пойду взгляну, есть ли здесь что-нибудь. — Он повернулся на каблуках и прошел за гобелен в комнату, где кормилица баюкала на руках засыпавшего Роберта.
— Есть здесь что-нибудь выпить? — тихо спросил он.
Она тихонечко напевала:
— Баю-баю, мой малыш…— Затем слегка повысила голос, чтобы ответить Джиму: — Там, в углу, милорд, в ящике. — И продолжила тихо петь. Джим подошел к ящику, открыл крышку и обнаружил не только вино, но и несколько маленьких пирожков, правда не очень свежих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140