- Скажите мне, - сказал он, - правда ли, что вы, жители Экзотики,
принципиально не носите оружие и не применяете его даже для самообороны? И
поэтому для своей защиты вы используете наемников типа дорсайцев или
заключаете соглашения с политическими группами, подобными Альянсу?
- Да, но не по той причине, по которой, как многие считают, мы это
делаем, - быстро ответил Мондар. - У нас нет никаких запретов в отношении
оружия. Возникающие эмоции настолько мешают ясному мышлению, что люди,
подобные мне, предпочитают не прикасаться к оружию. Но никаких ограничений
в этом для наших людей нет. Если вы хотите писать свою книгу по военной
тактике или даже иметь и носить оружие...
- Мне кажется, вы меня не поняли, - сказал Клетус. - Ичан Хан мне
кое-что рассказал. Вы помните, когда перевернулась штабная машина сегодня
утром, он предложил вам не сдаваться ньюлендским партизанам живым - по
понятным причинам? Вы ответили, что всегда можете умереть. "Мое тело, -
сказали вы, - подчиняется только моим приказам".
- А вы считаете, что самоубийство - это форма насилия?
- Нет, - ответил Клетус. - Я просто пытаюсь объяснить вам, почему из
меня никогда не получится экзотиец. Своим спокойствием перед лицом
возможных пыток и необходимостью самоуничтожения вы продемонстрировали
особую форму безжалостности. Безжалостности по отношению к себе - но это
только обратная сторона медали. Вы, экзотийцы, безжалостны по отношению ко
всем людям, потому что вы философы, а философы в общем - безжалостные
люди.
- Клетус! - Мондар покачал головой. - Вы понимаете, что вы говорите?
- Конечно, - убежденно ответил тот. - И вы понимаете это так же
хорошо, как и я. Учение философов может быть вполне гуманным, но на
практике часто бывает совсем иначе - вот почему кровопролитие и нищета,
как правило, сопутствуют воплощению в жизнь философских схем, касающихся
устройства общества. Воинствующие приверженцы теорий, проповедующие
перемены, пролили больше крови, чем любые другие группы людей во всей
истории человечества.
- Ни один экзотиец не пролил ни капли крови, - с мягким укором
возразил Мондар.
- Конечно, непосредственно - нет, - согласился Клетус. - Но чтобы
достичь запланированного вами будущего, вы изыскиваете средства
уничтожения настоящего, такого, каким мы его знаем. Вы можете говорить,
что революцию вы заменили эволюцией, но вашей целью по-прежнему является
разрушение того, что мы имеем сейчас, чтобы освободить место для ваших
построений. Вы работаете над уничтожением того, что ныне существует, - а
это предполагает безжалостность и жестокость, которые чужды мне и с
которыми я никогда не соглашусь.
Он замолчал. Мондар долго смотрел ему в глаза.
- Клетус, - сказал он наконец, - вы уверены в своей правоте?
- Да, - ответил Клетус.
Он направился к выходу. Когда Клетус коснулся ручки двери, он
обернулся.
- Но все равно я благодарен вам, Мондар, - сказал он. - Мне кажется,
вы и ваши единомышленники могут в конце концов встать на мой путь. Но я не
пойду по вашему. Спокойной ночи.
Он открыл дверь.
- Клетус, - произнес Мондар за его спиной, - если вы отказываетесь от
нашего пути сейчас, вы делаете это с риском для себя. В том, что вы хотите
сделать, задействованы большие силы, чем, как мне кажется, вы думаете.
Клетус покачал головой.
- Спокойной ночи, - попрощался он еще раз и вышел.
Он вернулся в гостиную, нашел ждущего его Арвида и сообщил ему, что
они уходят. Когда они подошли к месту парковки аэрокара, небо над их
головами взорвалось молниями и громом, и тяжелые, как градины, капли
ледяного дождя полетели вниз.
Они бросились в машину. За несколько минут, проведенные под открытым
небом, их мундиры промокли и теперь прилипли к телу. Арвид завел машину и
поднял ее с площадки.
- Словно в аду, - пробормотал он, когда они мчались через город.
Сидевший за ним Клетус молчал.

7
Клетус проснулся от ощущения, что его левое колено медленно крошится,
зажатое мощными тисками. Тупая, неотступная боль пробудила его, и на
мгновение он стал ее пленником - чувство боли заполнило все его сознание.
Затем он заставил себя взять это парализующее волю ощущение под
контроль. Перекатившись на спину, он уставился на белый потолок в семи
футах над ним. Он начал с мышц бедер и постепенно приказал всем крупным
мышцам рук и ног уменьшить напряжение и расслабиться. Затем перешел к
мышцам шеи и лица, живота, и, наконец, ему удалось полностью расслабиться.
Теперь его тело стало тяжелым и вялым. Глаза наполовину закрылись. Он
лежал, безразличный к слабым звукам, доносившимся до него из других комнат
общежития. Он поплыл, плавно скользя, куда-то вдаль, как человек,
качающийся на поверхности океана.
Состояние релаксации, которое он вызвал, уже ослабило жестокую,
крепкую хватку боли. Медленно, словно опасаясь пробудить бодрость, которая
может вернуть напряжение, он подсунул под спину подушку и приподнялся на
кровати. Полусидя, он откинул одеяло с левой ноги и взглянул на нее.
Колено воспалилось и распухло. На нем не было никаких темных пятен
или синяков, но его разнесло так, что нельзя было пошевелить ногой. Клетус
впился взглядом в опухшее колено и принялся за более тяжелую психическую
работу по возвращению его к нормальным размерам и восстановлению функций.
Его ум все еще был затуманен, но ему удалось связать болевую реакцию
своего колена с сигналом о боли в своем мозгу, и он принялся превращать
этот сигнал в умственный эквивалент того физического расслабления и покоя,
которые охватили его тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89