За воротами стоял кто-то спиной к двору: были видны плечо, локоть, сапог. Ожидая выстрела в спину, Ромеев – спеша в смерть – напружиненно-деревянной поступью двинулся к воротам. Тот, кто стоял за ними, повернулся и шагнул внутрь. Это был Маржак, в опущенной руке он держал револьвер.
«Ага! – словно кто-то с ледяной ясностью сказал Ромееву. – Вот так оно сейчас будет!» Он не остановился – его пронизывало: «Идти как шёл или броситься на пулю?»
Чех вдруг раз за разом выстрелил в воздух. Маленький, щуплый, но уверенно-непринуждённый капрал жизнерадостно глядел на подходившего Ромеева:
– Тебе в честь салют, Володья! Иди на свободу – приказал господин майор! – и обеими руками указал на открытые ворота, кланяясь с весёлой церемонностью.
Не веря и мучительно чувствуя бесполезность охватившей злобы, Ромеев как бы одним духом прошёл мимо посторонившегося Маржака на улицу. Тот позвал за спиной:
– Стой на секунду!
Он сделал шаг-второй, третий и обернулся. Белобрысый легионер улыбался с неподдельным, ребячливым радушием.
– Очэн мы уважайм тебе, Володья! – и снова выпалил вверх.

Комбинации против Хода Истории
1
Апрельским днём 1918 в Кузнецк вошла вооружённая часть: верховых не менее ста, и раза в три больше людей катило на подводах. На передней – кумачовое знамя, белым по красному надпись: "Отряд Коммунистической Красной гвардии «Гроза». А пониже: «Командующий Митрофан Пудовочкин».
В голове отряда ехал на бурой лошади богатырь. Фуражка набекрень, буйные белокурые кудри, светлая борода. Казакин перехвачен узким изукрашенным пояском, на нём кобура с пистолетом. За спиной – американская винтовка стволом вниз.
Всадник попридержал лошадь у колбасной Кумоваева, оглядывая витрину цельнолитого стекла. Спрыгнул на мостовую – огромный бородач в высоких кавалерийских сапогах; у него добродушное, приятное лицо, на вид дашь и тридцать пять, и за сорок, светлые глаза глядят с весёлым любопытством.
Перед тем как войти в колбасную, он с улыбкой потрогал начищенные до сияния медные дверные ручки. Распахнул двустворчатые двери – в магазине мелодично прозвенело: за прилавком появился Григорий Архипович Кумоваев, надевающий белый фартук.
– Сделай пробы для меня! – сказал пришелец негромко, но властно.
Кумоваев не понял, а бородач не стал объяснять. Его люди с винтовками за плечом прошли в задние комнаты лавки, принесли стул. Он сел посреди колбасной, разведя далеко колени, по-балетному развернув ступни. Люди сказали Кумоваеву, что он должен подать командиру лучшие колбасы.
– Подать? Но у меня не ресторан... – возразил Григорий Архипович.
– Во, во, сделай лучше ресторана!
И вот уже бородатый, действуя громадными ручищами и ножом, поедает колбасу с подноса.
– Арестованные враги в городе есть? – вдруг спросил он мимолётно, не глядя на Кумоваева.
Тот сказал: – Вы мне? – не дождался ответа и сообщил, что врагов в городе нет. Арестован солдат Гужонков, пьющий горемыка. На фронте его контузило да ещё и повредило в известном отношении, вернулся домой, а жена не захотела с ним жить, ушла. Он и спился. Когда советская власть подписала с Германией мир, стал кричать: «Обос...ли моё страданье! Серуны!» Вот и на днях орал публично: «Моя жена – б... И ваша советская власть – тоже б...» Председатель совдепа Юсин распорядился его арестовать.
Бородатый слушал, ел колбасу, жизнерадостно улыбался. Сказал:
– Сунцов! Ну-ка – ко мне человека.
Парень с помятым лицом, чёрный чуб из-под фуражки, на груди – алый бант, кивнул двоим: – Со мной! – Ушли. А бородач достал из кобуры пистолет, положил на табуретку рядом с собой, щёлкнул пальцами. Нашлась косынка, ею накрыли пистолет.
2
Тем временем отряд растекался по улицам, люди с красными бантами на груди, с кумачовыми повязками на рукавах входили в дома, располагались на постой.
Среди телег выделялась рессорная пролётка с откинутым верхом. В ней ехал немолодой человек в драповом полупальто с шалевым воротником, в каракулевом «пирожке». Увидев двухэтажный бревенчатый дом доктора Зверянского, сказал красногвардейцу, что правил парой лошадей:
– Здесь!
На крыльцо вышел доктор. Человек в «пирожке» поднимался с усталым, скучным видом по ступенькам.
– Вы хозяин?
– Зверянский Александр Романович! – произнёс доктор. – Чем обязан?
– Костарев, – назвался приезжий, – Валерий Геннадьевич.
Тёмные усики, бородка, пенсне без оправы. Крупный, с горбинкой, нос. Лицо пожившего, некогда красивого барина. Доктор смотрел хмурясь, что-то вспоминая.
– Под Инзой было именье помещиков Костаревых... из о-очень небедных...
– Я комиссар красного отряда, – сухо прервал приезжий, – и выполняю поставленную нам задачу. Примем в Кузнецке пополнение, сколько позволит время, поучим молодежь. Затем, очевидно, будем направлены в Оренбургскую губернию против банд Дутова. Вы меня очень обяжете, Александр Романович, если поселите у себя.
И прошёл в дом. Он выбрал комнату на втором этаже, которую доктор называл «бильярдной». Здесь было канапэ, стояли кресла. Комиссар попросил вынести бильярд и вместо него поставить столик. Потом пожаловался на недомогание, попросил доктора осмотреть его.
Разделся. Среднего роста, сухощавый, хорошо сложён; видно, что фигура в молодости была крепкой. Закончив осмотр, доктор произнёс:
– Вы больны – сердце! Лёгкие, печень тоже неважнецкие, но сердце – серьёзнее. Надо устраниться от всякой деятельности и – в уединённое спокойное место. Отдых! А через год посмотрим.
Комиссар застегнул рубашку, надел жилет.
– Спасибо за рекомендацию, Александр Романович.
Доктор стоял перед ним – кряжистый, здоровый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86