Ведь все-таки это просто работа. За проведенным процессом последуют новые. Но я не стал напоминать Бекки об этом.
— Получилось впечатляюще, — сказал я. — Но давайте больше не будет прибегать к такому методу, прежде чем не докопаемся до истины.
— Хорошо, — согласилась она. — Но если парень будет оправдан, я снова пущу в ход это средство.
— Будем надеяться, что его признают виновным, — утешил я.
— Так и будет. Вы можете себе представить, что присяжные вернутся в зал суда и на ее глазах вынесут оправдательный вердикт?
Я оставил ее в ожидании. Меня порадовало, что кто-то был так увлечен своей работой. Интересно, как бы вдохнуть в своих сотрудников энтузиазм Бекки?
Посещение Элиота и работа Бекки дали мне ощущение радости, какого я давно не испытывал. У меня никак не выходило это из головы. Я руководил профессиональными, опытными людьми, а на следующей неделе мне предстояло стать героем дня.
Коридор был пуст. Никто не ждал меня, к счастью.
Три года назад, вскоре после моего выдвижения на пост окружного прокурора, мой сын Дэвид был арестован за изнасилование. Он заявил о своей невиновности, и я открыто поддержал его. С тех пор люди посчитали возможным подавать мне прошения. Матери, сестры, дяди обвиняемых поджидали меня в коридорах Дворца правосудия, чтобы сообщить, что их родные оказались в той же ситуации, что и мой сын. Но я никогда не вмешивался. Я не был судьей и не выполнял функции присяжных. Через три года прошения перестали поступать.
Я заглянул в другие залы суда, но там никого не было. Пора было возвращаться домой. Правда, можно было послушать заключительное выступление Бекки и дождаться вердикта. Я наблюдал за столькими выступлениями прокуроров. Сам выступал сотни раз. С другой стороны, мне опостылел мой пустой дом.
Я вернулся в зал суда.
Глава 2
У меня был друг. И семья тоже была. Остался кабинет окружного прокурора. Я не считаю, что пожертвовал всем ради работы, но многие, наверное, со мной не согласятся.
Закончив правовую школу, я восемь лет проработал помощником прокурора. Мне это нравилось, но при моем честолюбии трудно смиряться с этой должностью всю жизнь. Спустя восемь лет, устав от судебного бюрократизма и сонма начальников, я ушел из прокуратуры. Мне захотелось заполнить белое для меня пятно в уголовном праве: как защищать клиента. Но речь шла не об учебе, а о партнере, с которым я мог бы обсуждать дела, на которого мог положиться, быть уверенным, что он меня поддержит.
Линда Элениз стала таким человеком. Я был ее оппонентом на нескольких процессах, и ее мастерство и компетентность поразили меня. Но Линда была не просто талантливым защитником, а самым ревностным адвокатом. Мне захотелось почерпнуть у нее эту веру, понять, каким образом она так отдается защите обвиняемых.
Линда верила в своих клиентов. Даже если не их словам, то в них самих. Она видела в них жертв, запутавшихся детей, защитить которых кроме нее было некому.
Я учился у Линды, но не перешел в ее веру. В отличие от нее, я не мог общаться с клиентами как с членами своей семьи. Но мы стали хорошими компаньонами, может быть, оттого, что я был скептиком, а в ней бурлила энергия. Если бы мы походили друг на друга, то через пару лет разошлись бы в разные стороны. Однако вот уже десять лет противоречия объединяли нас.
Даже если эти годы пролетят как миг, то все равно несут в себе преобразования. Оглянувшись, мы понимаем, что изменились, живем не той жизнью, что намечали. Когда мы познакомились с Линдой, я был Женатым человеком, у меня был сын-подросток и маленькая дочь. Спустя годы я обнаружил, что стало невыносимо вечером уходить из офиса домой к жене Луизе. Я мирился с этим ощущением неудобства какое-то время, пока мы с Линдой разом не почувствовали одно и то же и стали партнерами не только в работе, но и в постели.
Луиза словно предчувствовала такой исход. Мы с женой не разошлись. Просто остались хорошими друзьями и соседями, вместе воспитывали дочь Дину. Линда не хотела выходить замуж, а я не собирался уходить от жены из-за дочери.
Лишь должность окружного прокурора наконец расставила все по местам. Когда мне предложили вакансию, я понял, что безумно хочу этого. Линда, похоже, была в ужасе от того, как ревностно я стремился в тот мир, который покинул, чтобы стать ее учеником и компаньоном, но постаралась меня понять, помогла на выборах, а после избрания даже вступила в должность первого заместителя.
Что касается Луизы и меня, думаю, мы смогли бы жить вместе, но неприятности в первый год моей работы окружным прокурором — арест Дэвида и его последствия — разъединили нас. Два года назад мы развелись.
Новая должность несколько отодвинула мой разрыв с Линдой. Она не была прирожденным прокурором. Не проработав и года первым заместителем, Линда вернулась к частной практике. Поначалу мы думали, что сможем сохранить наши отношения, оставаясь соперниками в зале суда, но ошиблись. Столкновения на службе только усиливали конфликт во всем остальном. Мы не могли притворяться. Месяцами мы ссорились, пока разногласия не изнурили нас, и мы стали меньше видеться, чтобы избежать их.
Отдалившись друг от друга, мы поняли, что не имело смысла сокращать расстояние.
Я не нашел Линде замену и не думаю, что она заменила кем-то меня. У нее остались клиенты, у меня — работа и перевыборы. Что может быть увлекательнее работы, правда?
Арест прошел без помех, но без участия полиции. На этот раз ее функции выполнял я, впервые в жизни, что мне совсем не понравилось. Я прощупал почву, чтобы этот нелепый спектакль не испортил моих отношений с департаментом полиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125