Девушка казалась совсем юной, ее голые ноги были забрызганы грязью и оцарапаны кустарником, но была она так хороша собой, что барская кровь всех поколений Рингвудов закипела в жилах их последнего отпрыска, и он вдруг испытал непреодолимое желание выпить кружку парного молока. Поэтому, постояв с минуту, он неторопливо зашагал следом, намереваюсь свернуть к коровнику и попросить об одолжении выпить невинной влаги, а заодно и перекинуться парой слов.
Но ведь не зря говорят, что раз уж везет, так везет. Стоило Рингвуду пуститься следом за своей обольстительницей, твердя про себя, что другой такой нет во всем графстве, как вдруг он услышал стук копыт и, подняв голову, увидел, что к нему шагом приближается серая лошадь, которая, видно, только что появилась из-за угла, потому что еще мгновение назад никакой лошади и в помине не было.
Впрочем, в серой лошади еще не было бы ничего примечательного-тем более если хочется поскорее выпить парного молока, – не отличайся она от всех остальных» лошадей ее статей и масти по крайней мере тем, что была она какая-то странная-не верховая и не охотничья, она как-то необычно ставила ноги, хотя порода и сказывалась в круто выгнутой шее, небольшой голове и широких ноздрях. К тому же-и это занимало Рингвуда куда больше, чем ее порода и родословная, – серая лошадь несла в седле девушку, краше которой – это уже совершенно очевидно – не было на всем свете.
Рингвуд посмотрел на нее, а она, медленно приближаясь в сумерках, подняла глаза и посмотрела наг Рингвуда. И в тот же миг Рингвуд забыл о маленькой пастушке. Да что там пастушка, он забыл обо всем на свете.
Лошадь подошла еще ближе, а девушка и Рингвуд не сводили друг с друга глаз. То было не любопытство, то была любовь-с первого взгляда и до гробовой доски.
В следующий миг лошадь поравнялась с ним и, немного ускорив шаг, прошла мимо. Но Рингвуд не мог заставить себя побежать за ней, крикнуть; он был так потрясен, что стоял словно вкопаяный и только смотрел ей вслед.
Он видел, как лошадь и всадница медленно растворяются в зимних сумерках. Он успел заметить, что немного поодаль девушка свернула с дороги возле сломанных ворот. Въезжая в ворота, она обернулась и свистнула, и тут только Рингвуд обратил внимание на то, что рядом с ним стоит ее собака и обнюхивает его. Сначала ему показалось, что это некрупный волкодав, но потом он рассмотрел, что это всего лишь высокая поджарая косматая борзая. Собака, поджав хвост и прихрамывая, затрусила к своей хозяйке, и он вдруг понял, что бедное животное не так давно жестоко избили: на ребрах под редкой шерстью видны были шрамы.
Собака, впрочем, его занимала мало. Справившись с охватившим его волнением, Рингвуд поспешил к воротам. Когда он поравнялся с ними, всадница уже скрылась из вида, но он узнал заброшенную аллею, ведущую к старой башне на склоне холма.
Решив, что на сегодня с него хватит, Рингвуд пустился в обратный путь. Бейтс еще не вернулся, что, впрочем, было только к лучшему: Рингвуд хотел провести вечер в одиночестве и разработать подробный план действий.
«За такую лошадь никто не даст и двадцати фунтов, – размышлял он. – Выходит, она не богата. Тем лучше! Кроме того, одета девушка неважно. Я толком не разглядел, что на ней было, – кажется, какой-то плащ или накидка. Не модница, прямо скажем. И живет в этой старой башне! А я-то думал, она давно развалилась. Впрочем, должно быть, внизу пара комнат осталась. Разоренное гнездо! Видно, из хорошей семьи, голубая кровь, аристократка без гроша за душой-томится в этой забытой Богом дыре, вдали от людей. Мужчин, наверное, годами не видит. Не зря она так смотрела на меня. Господи! Знать бы только, что она там одна, я бы на разговоры да вздохи времени не терял. Правда, у нее могут быть отец или брат, мало ли кто. Ничего, мы своего добьемся».
Когда хозяйка принесла лампу, он спросил ее: – Скажите, кто эта молодая особа, которая ездит верхом на низкорослой, неприметной такой серой лошадке?
– Молодая особа, сэр? На серой лошади?
– Да, она повстречалась мне за деревней. Повернула к башне, в старую аллею.
– Пресвятая Богородица! – воскликнула добрая женщина. – Да ведь это красавица Мурраг.
– Мурраг? Ее так зовут? М-да! Старинное ирландское имя, ничего не скажешь.
– Да, имя старое, ваша честь. Еще до прихода англичан они были королями и королевами в Коннахте. И у нее самой, говорят, лицо как у королевы.
– Правильно говорят. Вот что, миссис Дойл, принесите-ка мне разбавленного виски. Очень обяжете.
Его подмывало спросить хозяйку, живет ли в башне вместе с красавицей Мурраг кто-нибудь вроде отца или брата, но он придерживался принципа «словами делу не поможешь», особенно в подобных пикантных случаях. Поэтому, сев к огню, он принялся услаждать себя воспоминаниями о том, какой взгляд подарила ему прекрасная незнакомка, и в конце концов пришел к выводу, что даже самого незначительного повода будет достаточно, чтобы явиться к ней с визитом.
Выдумать на месте любой предлог всегда было для Рингвуда парой пустяков, а потому на следующий же день после обеда, переодевшись, он отправился к заброшенной аллее. Войдя в ворота, он оказался под сенью влажных от дождя, раскидистых деревьев, которые так разрослись, что под ними уже сгущалась вечерняя мгла. Он посмотрел вперед, рассчитывая увидеть в конце аллеи башню, но аллея поворачивала, и башня скрывалась за сомкнутыми стволами.
Дойдя до конца аллеи, он увидел вдали чью-то фигуру и, присмотревшись, узнал в ней прекрасную незнакомку, которая стояла у входа, будто поджидая именно его.
– Добрый день, мисс Мурраг, – сказал он еще издали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147