Первая мне на пробу: помру - не помру...
- Сделай двадцать семь.
- Думаешь, Питер вернется сегодня?
- Обязан думать. Двадцать семь, я сказал.
- Кому праздник, а кому одна морока. День рожденья! Я в восторге.
- Морока, а придется еще поработать,- сказал Стефан.
- Что еще на мою голову?
- Жидкость для снятия накипи. Фукуда просит.
- Только не сегодня! - взвыл Диего. - Мне из-за этого праздника и
так полночи не спать.
- А я и не говорю, что сегодня. Но завтра - обязательно... Кстати,
у тебя последнее время реактивы не пропадали?
- С чего это вдруг?
- Да так. Просто спросил.
Диего замахал руками столь решительно, что стало очевидно: в порче
лозунга гомункулус не виноват. В общем, и неудивительно. Так грубо они
не работают. Тогда кто из них? Хорошо бы дознаться, пока не плеснули в
лицо из-за угла.
- Чтобы завтра была жидкость! - сказал Стефан. - Понял меня?
Работай.
Он навестил Зою и убедился, что дело движется. Зоя плакала ночами,
но шила быстро, добротно и экономно. Одежды пассажиров "Декарта",
пригодной для перелицовки в робы, должно было хватить еще на несколько
лет: переселенцы везли с собою непомерные вороха, целые груды одежды! Ее
удалось сохранить: Диего разработал противогнилостный состав и поубивал
моль.
Указаний здесь не требовалось. Стефан потоптался без толку. Он
знал, что Зоя способна на большее, чем шитье и рутинное обслуживание
"Ламме", но большего он ей предложить не мог. Мозгов не хватало, но куда
больше не хватало рабочих рук. Однажды Стефан взял на себя труд
разъяснить: Зое еще повезло, что она не попала ни в добытчики торфа, ни
в строительную бригаду.
Благодарности он не ждал, но вспышке ненависти удивился.
В пассажирском салоне, ярко освещенном по случаю остановки
синтезатора, Донна натаскивала малышей. Их было четверо - младших в
возрасте до пяти лет, непригодных к физической работе, кому Стефан в
конце концов нашел занятие, оторвав от бесконечных глупых игр. Здесь
давно не играли. Здесь под началом Донны вызревала резервная смена
специалистов, шуршала бумага чертежей и схем, по ней водили пальцами,
тонко кашлял простуженный Аксель и надоедливо, по-заученному лепетала
маленькая Юта: "...втолой вспомогательный контул охлаздения леактола
соплягается с авалийной следяссей системой последством клиогенных
клапанов, ласполозенных в авалийных лазах тлетьего и седьмого
голизонтов...". "Соплягается!" - поморщился, входя, Стефан. Смеяться
было не над чем: двухлетняя малышка так и не сумела преодолеть
логопедический дефект. Терпеливая Маргарет нашла этому объяснение, она
собирала бесценный наблюдательный материал, не в силах объяснить для
кого и зачем. Стефан не препятствовал.
- Как успехи? - бодро спросил он.
Заботу не оценили - Юта тут же сбилась, понесла чушь и, одернутая,
замолчала, готовая разреветься. Это был ее коронный номер. Игорь, Аксель
и Синтия испуганно замерли. Худенькая анемичная Донна (ее дразнили
"шкилетиной", с чем Стефан внутренне соглашался - бледная же на фиг,
прозрачная!), давая отчет, пожала остренькими плечиками: продвигаемся,
мол, что мешаешь.
Он выслушал, и, конечно, следовало бы остаться, поэкзаменовать
будущих экспертов по корабельным системам, выразив обычное
неудовольствие поверхностным усвоением материала, а главное, спросить,
не ожила ли связь с группой Питера - просто так, показа заботы ради,- но
на этот раз Стефан пренебрег. Связи не было, он это знал. Оживи вдруг
связь - через пять минут об этом стало бы известно всем и каждому.
- Донна,- сказал Стефан,- тебе нужно чаще бывать на солнце. Нельзя
себя хоронить. И вредно.
- Спасибо. - Донна чуть усмехнулась. - Оно нас убивает, это солнце.
- Оно и здесь нас убивает. То есть я хотел сказать, что уродует. Ты
все же выходи иногда на воздух.
- Спасибо за заботу. Если, конечно, это совет, а не приказ.
- Пока совет,- сухо сказал Стефан. - Все. Работайте.
Он прекрасно слышал, как за тонкой переборкой позади него
облегченно выдохнул Игорь, как неудержимо раскашлялся забывший в его
присутствии о кашле Аксель, а Синтия вдруг прыснула неизвестно почему -
что-то такое ей показалось забавным... Зауряднейшая реакция подчиненных
на начальство - но нет надежности. Кончилась. А без запаса надежности
нет перспективы... Стефан покусал губы. Знать бы: зачем Донне "глаз"? С
кем она - с Питером?
Потом, потом...
Он сердечно поприветствовал Петру, попавшуюся навстречу с мусорной
щеткой в руках. Поздравил, похвалил работу. Кругленькая, пухленькая
Петра расцвела. Пол был нечист, но Стефан закрыл на это глаза -
заставить Петру трудиться целеустремленно и последовательно еще никому
не удавалось. Порхающий характер, вечно на подхвате. Очень добродушная,
жалостливая, безвредный мотылек... Друг всем и каждому, а значит,
бесполезный друг. Годится разве что в прачки. Ладно и так.
Он был один, и следовало с этим смириться. Одиночество особенно
ощущалось внутри корабля, но корабль давал и защиту. Он был личной
крепостью Стефана, облазившего сверху донизу каждый лаз и знавшего на
ощупь многое из того, что Донна и другие знали лишь по чертежам. И места
в этой крепости хватало всем. Корабль был велик, ненормально огромен для
кучки выживших детей. Стоило подняться на один горизонт, как звуки
пропали. Стефан слышал только шаги, и эти шаги были его собственными.
Иногда, но редко-редко и то лишь затаив дыхание, можно было уловить
легкий треск, шелест или поскрипыванье - собственные звуки корабля,
возникающие от старения металла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61