..
Джекоб охрип. Все было бесполезно, все зря, напрасный труд. Его
крик не дошел до ума великанов, как не дошло и предупреждение об
опасности. Трудно разговаривать с глухими от рожденья, выросшими среди
глухих. Они так ничего и не поняли, и Джекоб, задыхаясь от
безнадежности, оставил дальнейшие попытки.
Ему было очень жаль себя.
20
Ветер дул в корму и чуть вбок, так что Питеру приходилось
подруливать веслом, в то время как Вера пыталась приноровить парус к
капризному ветру. Заплатанный кливер полоскало. Ветер еще срывался
шкваликами с дальних мысов, морщил гармошкой темную воду, но уже заметно
стихал, уже сдавался, а небо, как в насмешку, было голубое, глубокое,
как озеро, и бело-желтое солнце, пройдя зенит и примериваясь к спуску за
холмы, врало о мире и спокойствии. Второй час лодка шла под парусом.
Западный берег отдалился и потускнел, поглотил острова, вызубрился
щеточкой леса на холмах, а восточный, плоский, увенчанный черной башней
корабля, как будто ничуть не приблизился, словно был не берегом, а
насмехающимся миражем. Зрение обманывало. Лодка двигалась еле-еле, но
она двигалась.
Перед последним броском через озеро они причалили к оконечности
гранитного мыса. Питер не позволил отдыхать больше пяти минут. Вера
повалилась на камень. Йорис скулил, что устал, хотя устали все, а когда
его успокоили, сказав, что грести больше не придется, начал ныть, что
хочет есть. Питер побродил у воды, лижущей серые камни, но сосулек тут
не было.
Его немного мутило, от голода кружилась голова, и сердце временами
принималось стучать, как сумасшедшее. Ничего... Уже скоро. В лагере этот
хлюпик забудет о своем позоре, начнет пространно и снисходительно
отвечать на вопросы и вовсю распавлинит перья - грудь колесом, хвост
зенитной пушкой. Достаточно не напоминать о его нытье - и он по гроб
будет благодарен тому, кто впервые в жизни дал ему почувствовать себя
мужчиной - не штатной единицей в хозяйстве Стефана...
- Интересно, они нас видят? - спросила Вера.
Парус хлопнул. Вера вцепилась в шкот, пытаясь поймать угасающий
шквалик. Питер осторожно развернул в воде лопасть весла. Парус на
мгновение надулся и вновь вяло заполоскал. Шквалик стих.
- Вряд ли. Смотри, где солнце. Им блики мешают.
- А в оптику? Со светофильтрами?
- В оптику - да. Так ведь надо знать, что мы возвращаемся,
специально высматривать. Кому это надо - Лоренцу?
- Там не один Лоренц!
- Ты бы потише,- предостерег Питер. - Он чуткий.
- Лоренц? - натянуто пошутила Вера.
- Плевать мне на Лоренца.
Еще час плыли молча, лишь в носовом отсеке шевелился Йорис,
которому было жестко сидеть, да Вера временами тихонько охала,
потревожив руку. Парус еще не совсем обвис; едва заметный ветерок все-
таки подталкивал лодку.
На середине озера зыбь разгладилась, спокойная вода казалась еще
более темной и как будто маслянистой. Питер часто оглядывался - смотрел
на след за кормой. Теперь он жалел, что не пошли берегом. Где бы ни был
водяной слон, вряд ли он еще не почуял добычу. Скоро ветер совсем
стихнет, а через два-три часа начнет темнеть. Быть может, перед самым
закатом ненадолго задует опять, а ночь будет тихая, отвратительная
пустая ночь под ясным небом без луны и звезд, с далеким бесполезным
светляком фонаря на тупом носу "Декарта"... В такие ночи на озере иногда
возникают странные течения, поднимающие на поверхность фосфоресцирующий
ил. Незаметные днем, они способны за ночь отнести лодку куда им
вздумается.
Что толку в дальних прогнозах. Водяному слону понадобится куда
меньше времени, чтобы пересечь озеро в любом направлении. Рано или
поздно, и скорее рано, чем поздно, придется рискнуть и взяться за весла.
Нет ничего глупее, чем быть сожранным в двух шагах от цели.
Питеру случалось видеть водяного слона и в ста, и в тридцати шагах
от лодки. Отчаянный Дэйв, лучший пловец в лагере, единственный из всех
рисковавший заплывать на глубину, однажды был атакован и сумел спастись.
Правда, озеро штормило, а в шторм водяной слон плохо чувствует добычу.
Да и часовой на башне не подвел - Стефан потом наказал его за расход
стрел.
Питер знал, кто виноват. Фляжка с темной жидкостью из неприметной
лощины за водоразделом, где в круглых ямах чавкает и шевелится горячая
грязь, а нефть сама выбулькивает из земли, где не растет даже лишайник и
трудно дышится,- эта фляжка лишила его ума. Он все же нашел то, ради
чего стоило затевать бесчисленные экспедиции - рано или поздно это
должно было случиться. Он непростительно ошибся, поверив в свою
счастливую звезду. Но фляжка была не виновата.
"А ведь, пожалуй, кое-кому там, в лагере, придется кисло, если мы
не вернемся..."
Он поймал себя на том, что едва не высказал эту мысль вслух.
Нельзя. Не мысль даже - мыслишка. Глупая, ненужная. Нет хуже, чем
дожидаться: что-то такое теряется там, внутри, неуловимое, очень важное,
без чего нельзя жить, а то превратишься в Йориса. Лучше не жить, чем
дрожать.
- А вдруг он умер? - ни с того ни с сего сказал Йорис.
- Кто?
- Ну слон... Он ведь живой. Он ведь может когда-нибудь умереть
просто так, от старости?
- А вдруг за нами с Земли прилетят? - серьезно сказал Питер. - Ты
бы лучше на себя надеялся. И на нас вот с Верой.
- Умер-шмумер,- фыркнула Вера. Она бодрилась.
Парус вяло шевельнулся и повис тряпкой. Брошенная в воду щепка
уплывала назад так медленно, что, глядя на нее, хотелось плакать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61