И все же если не большинство, то значительная часть эмигрантов и беженцев оказались у нас по идеологическим мотивам. Они почувствовали такое отвращение к жизни в коммунистическом мире и столь огромное стремление изменить к лучшему свою жизнь, что больше не могли терпеть. Поэтому в данном случае я пользуюсь термином «дезертир» весьма редко и к тому же с оговорками, предпочитая называть таких людей « добровольцами «.
Если человек, перешедший к нам, занимал заметное место в советской чиновничьей иерархии, он хорошо знает сильные и слабые стороны коммунистического режима, его интриги и скандалы, его неэффективность и коррупцию. Если же он специалист, ему непременно известно состояние дел в его области, технологические достижения, секреты производства и так далее. «Добровольцами» могут быть военнослужащие, дипломаты, ученые, инженеры, солисты балета, спортсмены и, правда, не столь часто – офицеры разведки. За «железным занавесом» имеется много недовольных, которых мы не знаем, но которые серьезно помышляют о бегстве. Кое-кто из них еще колеблется сделать последний шаг из-за страха перед неизвестностью, их ожидающей… Граждане стран советского блока… оставались бы гораздо чаще на Западе, если бы у Советов не существовала практика открыто задерживать в качестве заложников их жен и детей.
Советский ученый Олег Ленчевский, стажировавшийся в Англии по стипендии ЮНЕСКО, обратился в мае 1961 года с просьбой о предоставлении ему политического убежища к местным властям. Но напрасно он пытался получить от Москвы разрешение его жене и двум дочерям покинуть страну и присоединиться к нему. Его личное обращение в форме письма к Хрущеву было опубликовано во многих западных газетах. Советский лидер, как и ожидалось, не снизошел до этой просьбы. Да и не мог, поскольку хорошо знал: если бы он выпустил семью Ленчевского из России, это стало бы прецедентом для других диссидентов.
По-моему, если бы гражданам коммунистического мира предоставили возможность свободного выезда за границу, число беженцев из государств за «железным» и «бамбуковым» занавесами достигло без преувеличения астрономической величины. А так, несмотря на все рогатки и препятствия, их количество, начиная с конца второй мировой войны и до конца 1961 года, когда возвели берлинскую стену, составило свыше 11 миллионов.
Коммунисты готовы предпринять все возможные меры, чтобы не упустить ценного для них специалиста и вообще всех, кто может принести пользу для свободного мира. Западные ученые на международных конференциях, в которых принимали участие делегаты из коммунистических стран, часто пытались завязать дружеские контакты с кем-нибудь из них. И нередко сталкивались со «специалистами», которые не могли двух слов связать. Они оказывались сотрудниками КГБ, отвечавшими за безопасность делегации. Но главная их задача состояла в том, чтобы не спускать глаз с настоящих ученых: как бы те не решили остаться в свободном мире.
Китайские коммунисты тщательно замеряют горючее в баках военных самолетов, прежде чем разрешить летчику приступить к выполнению тренировочного полета, чтобы тот, сели ему вдруг придет в голову мысль взять курс на свободный Тайвань, не смог бы достичь своей цели.
Другое дело судьба тех немногих, кто перешел от нас к Советам. Она вряд ли сможет служить хорошей рекламой для привлечения новых перебежчиков. Некоторые из них недавно беседовали с посетившими их гражданами из западных стран и признались: выбор они сделали не совсем удачный – в коммунистическом мире у низ нет никакого будущего. Перебежчики-ученые, вроде физика-атомщика Понтекорво, который приносит большую пользу Советам, активно занимаясь научно-исследовательской деятельностью, находится, понятно, в гораздо лучшем положении. Он, например, прекрасно обеспечен материально, недавно стал лауреатом Ленинской премии, а это очень высокая награда. Берд-жесс и Маклин, Мартин и Митчелл, ставшие публицистами, живут неплохо, им платят еще и за то, что они выполняют функции «советников по вопросам пропаганды». Но жизнь у них безрадостная. (Сотрудники Агентства национальной безопасности Уильям Мартин и Бернон Митчелл в 1960 году попросили политическое убежище в Советском Союзе. – Ред.)
Нередко перебежчики с коммунистической стороны в действительности являются не теми людьми, за которых себя выдают. Некоторые, например, были нашими агентами за «железным занавесом» в течение длительного времени. И вернулись к нам только потому, что почувствовали: над ними нависла серьезная опасность разоблачения (иногда к такому выводу приходим мы, тогда приказ о немедленном возвращении исходит от нас).
Немало из оказавших нам большую помощь перебежчиков были дипломатами или офицерами разведки, действовавшими за рубежом под дипломатическим прикрытием. Для последних, особенно находившихся в странах свободного мира, было, конечно, относительно проще и безопаснее покинуть в один прекрасный день свое учреждение и направиться в местное министерство иностранных дел и попросить политическое убежище. На Западе, где бы это ни произошло, если к тому же доводы перешедшего выглядят основательными и искренними, ему предоставляются защита и материальная поддержка до тех пор, пока он не обеспечит себя средствами к жизни в своем отечестве.
Если и возникает задержка в предоставлении этих привилегий, так это из-за того, что Советы время от времени засылают лжеперебежчиков. Это не очень удачный способ внедрения агентуры, но иногда он может иметь эпизодический успех. Лжеперебежчик из встреч с журналистами и различными должностными лицами может, конечно, почерпнуть некоторую информацию и послать ее своим хозяевам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142