Священник объединял не люмпен-пролетариат, не лодырей и пьяниц, а высокооплачиваемых, квалифицированных рабочих. Он организовал учебу, воскресные концерты и лекции.
Начавшаяся в 1904 голу русско-японская война усугубила положение рабочего класса. Для организации массовых беспорядков и срыва военных заказов правительство Японии выделило огромные денежные средства и через сиониста Циллиакуса передало эсерам и социал-демократам. Сбор средств на русскую смуту организовали и в европейских странах с сильными еврейскими общинами. Лондонская «Еврейская хроника» обнародовала суммы: германские евреи – 115 000 фунтов (1 150 000 рублей); английские – 149 341; американские – 240000; французские и австрийские – 370 000. На эти деньги приобреталось оружие, издавались революционные газеты, листовки, содержались партийные функционеры.
Слушая на собраниях жалобы на рабские условия жизни, штрафы за малейшую провинность, массовые увольнения, Гапон убеждал рабочих, что царь просто не знает всей правды, в противном случае принял бы все меры к «защите своих детей». Так родилась идея пойти с петицией к царю. Ее подхватили сотни тысяч людей, и остановить их было уже невозможно. «Ну что же, – сказал Гапон. – Свобода такой цветок, который не расцветает до тех пор, пока земля не будет полита народной кровью!»
Утром 9 января правительство предприняло меры по предотвращению демонстрации: развели мосты через Неву, ввели войска в город. Однако со всех концов Петербурга рабочие колоннами шли к центру города – в руки иконы и хоругви. К ним присоединились боевики-революционеры, любопытные. Толпа росла. Собралось более 200 тысяч. В районе Невской заставы – цепь солдат. Офицер дал команду разойтись. Толпа медленно приближалась, Раздалась команда «пли»: первый выстрел поверх голов, второй по ногам. Снег обагрился кровью, все бросились врассыпную…


* * *

Накануне «кровавого воскресенья» рядом с Гапоном крутился некто «инженер» Рутенберг. И хотя «Собрание» не допускало на свои заседания чужих, для него было сделано исключение. Священник от частых выступлений охрип, и предприимчивый инженер кричал в толпу его слова. Теперь мы знаем, что
Рутенберг оказался рядом с Гапоном не случайно. Один из вождей эсеров Б. Савинков писал: «Наш блистательный вождь Чернов поручил ему пасти этого попа, чтобы иметь возможность его громкое имя вплести в терновый венок славы нашей многострадательной партии».
Рутенберг оказался рядом и около Нарвских ворот. Священник от выстрелов не пострадал, его увели во двор соседнего дома. Что удивительно, у инженера при себе оказались ножницы (!!!), которыми он тут же подстриг (в целях конспирации) длинноволосого Гапона. Рабочие вырывали из рук «ловкого парикмахера» пряди волос и уносили как священную реликвию на память. Отца Георгия переодели в костюм рабочего и спрятали. Вскоре ему удалось уехать за границу.


* * *

Гапон был лишен не только церковного звания, но и объявлен опасным преступником. Он обвинялся в том, что «с крестом на груди, в одежде духовного отца предал свой сан и вступил в преступное сообщество еретиков и халдеев, выполнявших в России предательскую роль». В ответ Гапон проклял «солдат и офицеров, убивающих своих невинных братьев», а царя объявил «изменником»…
За границей он опубликовал несколько оскорбительных открытых писем Николаю П. Они имели громадный успех. Вожди всех партий шли к Гапону на прием, всячески обхаживали его. За рукопись книги «История моей жизни» он получил пятьдесят тысяч франков, что гарантировало безбедную жизнь на долгие годы. В Женеве Гапон пытался объединить всех революционеров в одну партию, не понимая разницы между их целями. Над ним посмеивались, упрекая в незнании учения Маркса – Энгельса, а он заявлял, что всю социал-демократию сметет с лица земли.
Эсеры выманили у него деньги якобы для покупки оружия на революцию в России, но снаряженное судно – по «странному стечению обстоятельств» – садится на мель и погибает. Сам Гапон, сопровождавший груз лично, выплыл чудом… Сегодня можно утверждать, что это было первое реальное покушение на его жизнь.
17 октября Николай II опубликовал манифест об амнистии преступников. Гапон едет в Петербург.


* * *

Рабочими он встречен как герой. Социал-демократы писали за границу, что Гапон полностью владеет инициативой в рабочем движении. В декабре 1905-го революционеры потребовали от Гапона вывести рабочих Петербурга на улицы и поддержать восстание в Москве, но он категорически отказался устраивать новую бойню. Именно в это время газеты начинают публиковать материалы с намеками на тайные связи с охранкой. Кампания против Гапона приобретала оскорбительный характер. Он возмущался, собирал руководство «Собрания», требовал доказательств. В это время один из рабочих активистов, некто Петров, ушел в подполье, откуда разразился серией антигапоновских заметок, немедленно опубликованных газетами. Тогда он опубликовал следующее заявление:


«Мое имя треплют теперь сотни газет – и русских, и заграничных. На меня клевещут, меня поносят и позорят. Меня, лежащего, лишенного гражданских прав, бьют со всех сторон, не стесняясь, люди разных лагерей и направлений: революционеры и консерваторы, либералы и люди умеренного центра, подобно Пилату и Ироду, протянув друг другу руки, сошлись они в одном злобном крике: „Распни Гапона – вора и провокатора! Распни гапоновцев-предателей!“ Правительство не амнистирует меня: в его глазах я, очевидно, слишком важный государственный преступник, который не может воспользоваться даже правом общей амнистии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142