сын Сталина Василий, устраивавший скандалы и требовавший его выпустить, а также шеф «лаборатории по ядам» Майроновский, милый человек.
Вскоре круг пополнился старым другом и соратником Эйтингоном, многими другими чекистами. Так прошли в тюрьме 15 лет – «расплата за ошибки, она ведь тоже труд».
21 августа 1968 года (роковая дата) Судоплатов обрел свободу и занялся литературной деятельностью под псевдонимом Андреев. Опубликовав три книги, получил право на пенсию как литератор (130 рублей в месяц) и был доволен гонорарами, более того, все больше увлекался писательством, пытаясь утвердить себя. Сначала по совету друзей и не требовал реабилитации, однако к концу 70-х уже начал обращаться во все инстанции. Но колеса нашей бюрократической телеги всегда двигались еле-еле, а мысли чиновников не поспевали за свежими поветриями, отнюдь не случайно, что реабилитация прошла лишь в 1992 году.
К чекистам и вообще к тайной полиции в любом обществе особое отношение: их не любят и всегда мерят специальной меркой, и обычно судят по гамбургскому счету. Политикам удобно отыгрываться на тайной полиции, замазав грехи собственные. Так после Сталина спокойно жили – не тужили партийцы-сталинисты из его антуража вроде Суслова, да и члены хрущевского, а потом брежневского Политбюро, определявшие и санкционировавшие все репрессии органов, никогда плохо себя не чувствовали и не чувствуют. Писателям и журналистам (не будем зря трепать их имена, глупо требовать героизма в условиях рабства) прощают участие в политическом оглуплении страны, хотя слово может принести не меньше зла, чем репрессии. Наверное, хорошо, что возмездие не настигает всех.
Что же, Судоплатов, наверное, искупил свою вину в тюрьме, подвел итоги своей жизни в мемуарах. Жаль, что в них не видно его души. Она заслонена пестрым и зачастую неточным хаосом событий, известных из западных книг о КГБ.
Необычное это было поколение: они легко шли на смерть, но боялись сказать лишнее слово, они умели неукоснительно подчиняться и выполнять приказы, но страх, взлелеянный в период сталинщины, совершенно лишил большинство их мыслить свободно (впрочем, это не только их беда), они отталкивали своим фанатизмом или догматизмом, но подкупали бескорыстием – большинство жили скудно, тех, кто стремился к комфорту, зачастую карали как «морально разложившихся», помнится, все ахали от ужаса, когда прошел слух, что у Абакумова после ареста нашли целых шесть костюмов.
У Гудзенко есть строчки: «Нас не надо жалеть, ведь и мы никого не жалели». Не жалели ни врагов, ни друзей.
Судоплатов и его соратники – это строители великой державы, крепости на костях, они – хранители ее мощи, палачи и мученики в одном лице…
Мы все еще по инерции размахиваем руками по поводу ужасного сталинского прошлого, а уже давно у наших границ льется и льется кровь, словно собираясь нас захлестнуть, и гуляет террор по стране, и терзают сердце выстрелы из октября 1993 года, и десятки безгласных трупов, и вдруг кажется, что ни мир, ни страна, ни человек совершенно не изменились, что история фатально и жутко повторяет себя, и кровь вокруг, кровь и порох, и нет этому ни конца ни края.
Уроки прошлого? Смешно.
(М. Любимов. // Совершенно секретно. – 1994. – №6)

«Убей моего мужа!»

Памела Смарт молода, красива и честолюбива. Жила в маленьком городке Дерри, штат Нью-Хэмп-шир, на восточном побережье Америки. И не находила себе места. Карьера учителя ее не привлекала, семейная жизнь оказалась монотонной и тоскливой, и она пыталась найти разнообразие в любовной связи с молоденьким парнишкой.
Патрульный полицейский Джеральд Скаччиа получил срочный вызов. В тот вечер он, как обычно, занимался пьяницами и лихачами, а диспетчер отправил его на окраину города, сказав что-то насчет обнаруженного трупа мужчины.
Полицейский застал рыдающую Памелу Смарт на крыльце соседнего дома. В истерике она показывала на открытую дверь собственного дома и повторяла: «Он там… Мой муж там…» Освещая путь фонариком, Скаччиа вошел в дом и увидел в холле лежащего лицом вниз мужчину. Он перевернул тело, собираясь осмотреть труп, как вдруг заметил небольшое отверстие у виска. Это был след пули. Стреляли в упор из револьвера.
Соседи дружно выражали сочувствие молодой вдове, и друзья старались утешить несчастную женщину, потерявшую мужа незадолго до первой годовщины их свадьбы.
Памелу вызвали в полицию, где она объяснила, что в тот вечер была на школьном собрании. В Дерри она и ее муж Грег приехали несколько месяцев назад. Он работал страховым агентом. Нет, она не знает, кому и зачем понадобилось убивать ее мужа. Но детектив, проводивший допрос, заявил: «Было что-то странное в ее поведении. Мир ее рухнул, а она, ну… выглядела слишком спокойной. Мне показалось это несколько жутковатым. Назовите это профессиональной интуицией, но не было ничего конкретного что в тот момент вызвало бы подозрения».
Расследование проводил капитан Лорин Джексон. Как и детектив, он тоже был поражен очевидным спокойствием вдовы. Да и в картине убийства ее мужа оказались детали, которые не вписывались в рассказ Памелы. Кроме того, ничто не подтверждало ее версию о краже со взломом. Кольцо с бриллиантом осталось на руке убитого. Денег в бумажнике не было, но все кредитные карточки оказались на месте.
Через четыре дня после убийства детектив из бригады по расследованию Дэн Пелетьер принял анонимный телефонный звонок. Звонившая женщина утверждала, что полиция должна допросить несовершеннолетнюю Сесилию Пирс. Именно ей Памела якобы говорила о своем намерении убить Грега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142