Фрэнсис Уэбберли не смогла пережить, что ее младшая сестра сделалась леди Хильер. Зависть грызла ее, превращая постепенно спокойную, застенчивую домашнюю хозяйку в энергичную, напористую даму с претензией на светскость. Она то и дело затевала обеды, приемы, вечеринки с коктейлями, неся непосильные расходы, приглашая людей, совершенно неинтересных обоим супругам, но которые, как полагала Фрэнсис, могли способствовать продвижению ее мужа наверх. Все эти мероприятия чета Хильеров исправно посещала – Лаура из любви к сестре, с которой она, однако, давно уже не могла по-дружески общаться, а Хильер в надежде хоть как-то защитить Уэбберли от едких и жестоких замечаний его супруги, ибо Фрэнсис не стеснялась прилюдно высказывать свое мнение о неудавшейся карьере мужа. «Новая леди Макбет», – мысленно называл ее Хильер.– Нет, дело не в этом, – ответил Уэбберли. – Беда в том, что я уж было понадеялся, что с этой распрей между Нисом и Керриджем покончено, а они снова сцепились – право же, это чересчур.Как это характерно для Малькольма, вечно он переживает из-за других, из-за их недостатков и слабостей, подумал с сочувствием Хильер.– Напомни, пожалуйста, в чем там было дело, – попросил он. – Какая-то история в Йоркшире, верно? В убийстве обвиняли цыган?Уэбберли кивнул.– Нис возглавляет отделение полиции в Ричмонде. – Он тяжело вздохнул и, забывшись, выпустил струю сигарного дыма не в окно, а в комнату. Хильер задержал дыхание, стараясь не раскашляться. Ослабив узел галстука, Уэбберли принялся рассеянно скручивать уголок белого воротника. – Три года назад там убили старую цыганку. Нис провел жесткое расследование. Его ребята работали тщательно, проверили все детали. Завершив дело, они арестовали зятя этой старухи. По всей вероятности, ссора у них вышла из-за гранатового ожерелья.– Ожерелье было краденое?Уэбберли покачал головой, стряхивая пепел в стоявшую на его столе жестяную пепельницу. В воздух поднялось облачко пепла от выкуренных прежде сигар, белой пылью осело на бумагах и папках.– Нет. Ожерелье они получили от Эдмунда Ханстон-Смита.Хильер резко наклонился вперед:– Ханстон-Смита?– Ага, теперь ты припоминаешь? Но дальше дело повернулось так: жена того парня, которого обвиняли в убийстве старухи – его вроде бы звали Романив, – была красотка: хороша, как бывают одни только цыганки, – двадцать пять лет, черные волосы, оливковая кожа, сплошная экзотика.– Соблазнительно, особенно для такого человека, как Ханстон-Смит, верно?– Вот именно. Она убедила его, что Романив ни в чем не виноват. Ей понадобилось на это всего несколько недель, покуда Романив еще не предстал перед присяжными. Она уговорила Ханстон-Смита пересмотреть дело, она клялась, что они подвергаются преследованиям потому лишь, что в их жилах течет цыганская кровь, что Романив провел с ней всю ночь, когда совершилось убийство.– Полагаю, она была достаточно очаровательна, чтобы заставить поверить и в это.Дернув уголком рта, Уэбберли пристроил окурок сигары на край пепельницы и сложил покрытые веснушками руки на животе, удачно прикрыв пятно на жилетке.– Согласно показаниям лакея Ханстон-Смита, от милейшей миссис Романив даже человек шестидесяти двух лет от роду целую ночь напролет не мог оторваться. Как ты знаешь, Ханстон-Смит был богат и обладал немалым политическим весом. Он без труда смог вовлечь в эту историю полицию графства Йорк. Рейбен Керридж – он до сих пор остается главным констеблем Йоркшира, несмотря на все, что он натворил, – приказал пересмотреть расследованное Нисом дело. Хуже того – он отпустил Романива.– Как реагировал на это Нис?– Керридж как-никак его начальник. Что ему было делать? Он с ума сходил от злости, но пришлось выпустить Романива и начать дело заново.– При этом на седьмом небе от счастья была жена Романива, но отнюдь не Ханстон-Смит, – прокомментировал Хильер.– Разумеется, миссис Романив сочла своим долгом отблагодарить Ханстон-Смита тем самым способом, к которому он уже пристрастился. Она явилась к нему ночью на последнее свидание и не давала бедному старику уснуть до самого рассвета, насколько мне известно, а потом она открыла дверь Романиву. Как нынче любят говорить, свершилась кровавая драма. Парочка прикончила Ханстон-Смита, собрала все, что могла унести с собой, направилась прямиком в Скарборо и еще до утра покинула страну.– А что Нис?– Он требовал, чтобы Керридж подал в отставку. – В этот момент послышался стук в дверь, но Уэбберли не обратил на него внимания. – Однако он ничего не добился. С тех самых пор Нис только поджидает удобного случая.– И теперь они снова сцепились, как ты говоришь.Вновь раздался стук, на этот раз более настойчивый. Уэбберли громко предложил войти, и в комнату ворвался Берти Эдвардс, главный патологоанатом. На ходу он оживленно беседовал с собственной записной книжкой и что-то торопливо царапал в ней под свою же диктовку. Эдвардс воспринимал записную книжку как живое существо, не хуже обычной секретарши.– Сильный удар в правый висок, – жизнерадостно объявил он, – вызвавший разрыв сонной артерии. Удостоверения личности нет, денег нет, раздет до нижнего белья. Это снова Вокзальный Потрошитель. – Произнося эти слова, Эдвардс продолжал черкать в своей книжке,– «Вокзальный Потрошитель»! Вам бы в журналисты податься, – проворчал Хильер, с отвращением глядя на весельчака.– Речь идет о покойнике с вокзала Ватерлоо? – уточнил Уэбберли.Судя по лицу Эдвардса, патологоанатом явно прикидывал, не ввязаться ли ему в дискуссию с Хильером – уж очень ему хотелось отстоять свое право давать серийным убийцам какое-нибудь прозвище;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105