— А Пердита? Она вам помогает?— Нет. Пердита не будет играть. Но тетя Лин и я играем. Посмотри. — Кристиан уцепился за руку отца и потащил его в гостиную.Леди Хелен попыталась унять гнев и отвращение при виде зятя. Он не пришел домой прошлой ночью. Даже не соизволил позвонить. И эти два факта затмили сочувствие, которое она могла бы испытывать, глядя на него и понимая, что он был явно нездоров душевно или телесно. Белки глаз Гарри пожелтели. Лицо было небритым. Губы потрескались. Если он не спал дома, то при взгляде на него можно было подумать, что он вообще нигде не спал.— Кафилорния. — Кристиан ткнул пальцем в мозаику. — Видишь, папа? Невада, Пута.— Юта, — механически поправил Гарри Роджер и, обращаясь к леди Хелен, спросил: — Ну, как вы здесь?Леди Хелен остро ощущала присутствие детей, особенно дрожащей Пердиты. Она также ощущала потребность наброситься на своего зятя. Но вслух произнесла:— Отлично, Гарри. Рада тебя видеть. Он ответил тусклой улыбкой:— Хорошо. Тогда я вас оставлю. — Погладив Кристиана по голове, он вышел из комнаты и скрылся на кухне.Кристиан немедленно начал плакать. Леди Хелен почувствовала приступ гнева. Она произнесла:— Все в порядке, Кристиан. Пойду приготовлю вам покушать. Побудешь немного с Пердитой и младшей сестренкой? Покажи Пердите, как складывать мозаику.— Я хочу к папе! — вопил Кристиан.Леди Хелен вздохнула. Как хорошо она это понимала. Она перевернула мозаику и разбросала ее по полу, обращаясь к Кристиану:— Смотри, Крис. — Но он тут же начал швырять фрагменты в камин. Они били по углям за решеткой, и на ковер сыпался пепел. Кристиан кричал все громче.Роджер просунул голову в комнату:— Ради бога, Хелен. Неужели ты не можешь его унять?Леди Хелен не выдержала. Она вскочила на ноги, прошла через комнату и втолкнула зятя на кухню. Захлопнула дверь, чтобы не было слышно рева Кристиана.Если Гарри и удивил внезапный порыв Хелен, то он не подал виду. Он просто вернулся к столику, где просматривал двухдневную почту. Поднес письмо к свету, прищурился, вытащил его из конверта, взял другое.— Что происходит, Гарри? — требовательно спросила Хелен.Он бегло взглянул на нее, прежде чем вернуться к почте:— О чем ты говоришь?— Я говорю о тебе. Говорю о своей сестре. Кстати, она наверху. Может, зайдешь к ней, прежде чем вернуться в колледж? Я так понимаю, ты собираешься туда? Непохоже, чтобы ты пришел надолго.— У меня лекция в два.— А потом?— Сегодня вечером я иду на официальный ужин. В самом деле, Хелен, ты начинаешь говорить прямо как Пен.Леди Хелен шагнула к нему, вырвала из его руки пачку писем и бросила их на стол.— Как ты смеешь! Себялюбивый ничтожный червяк! Думаешь, мы все здесь для твоего удобства?— Как ты проницательна, Хелен, — раздался от двери голос Пенелопы. — Ни за что бы не подумала. — Она остановилась перед входом в комнату, оперевшись одной рукой о стену, а другой придерживая у горла халат. Трещины на груди кровоточили, и на розовом халате появились малиновые пятна. Взгляд Гарри на мгновение задержался на них. — Не нравится картинка? — спросила Пенелопа. — Слишком грубая реальность для тебя, Гарри? Не совсем то, чего ты хотел?Роджер вернулся к письмам:— Не начинай, Пен.Она неуверенно рассмеялась:— Я этого не начинала. Поправь меня, если я ошибаюсь, но это был именно ты. Разве не так? Дни и ночи. Говорил и настаивал. «Они как дар, Пен, наш дар миру. Но если один из них умрет…» Это ведь говорил ты, не так ли?— А ты не дашь мне забыть об этом? Последние полгода ты мстила мне. Ладно. Продолжай. Не могу тебе помешать. Но я могу уйти, чтобы не выслушивать оскорблений.Пенелопа снова засмеялась, на этот раз слабее. Она прислонилась к дверце холодильника. Одной рукой коснулась волос, которые мягкой маслянистой массой лежали на шее.— Как забавно, Гарри. Если ты желаешь ответить на оскорбления, то проникни в это тело. Ах да, ты ведь уже делал это. Сколько тебе хотелось.— Мы не будем…— Говорить об этом? Почему? Потому что здесь моя сестра и ты не хочешь, чтобы она узнала? Потому что в соседней комнате играют дети? Потому что соседи могут услышать, если я буду громко кричать?Гарри швырнул письма на стол. Конверты разлетелись в разные стороны.— Не обвиняй меня! Ты сама решила.— Потому что ты не оставлял меня в покое. Я даже не чувствовала себя женщиной. Ты не прикасался ко мне, пока я не соглашалась…— Нет! — крикнул Гарри. — Черт возьми, Пен. Ты могла сказать «нет».— Я была просто свиньей, не так ли? Объектом похоти.— Это не совсем так. Свиньи купаются в грязи, а не в жалости к себе.— Хватит! — сказала леди Хелен.В гостиной завизжал Кристиан. Ему начал вторить слабый плач младенца. Что-то с ужасающим треском ударилось в стену, по-видимому в ярости брошенная мозаика.— Посмотри, что ты делаешь с ними, — сказал Гарри Роджер. — Хорошенько посмотри. — Он направился к двери.— А что делаешь ты? — завизжала Пенелопа. — Образцовый отец, образцовый муж, образцовый лектор, образцовый святоша. Сбегаешь, как всегда? Мстишь? Она не позволяла мне делать это последние полгода, поэтому я заставлю ее заплатить теперь, когда она слабая и больная? Как раз тот самый момент, когда лучше всего дать ей понять, какое она ничтожество?Гарри резко обернулся к ней:— Я все сказал. Пора тебе решить, чего ты хочешь, вместо того чтобы постоянно попрекать меня за то, что есть.Прежде чем Пенелопа успела ответить, он ушел. Через минуту хлопнула дверь. Кристиан завопил. Малышка заплакала. На халате Пенелопы появились свежие кровяные пятна. Она зарыдала:— Я не хочу так жить!Леди Хелен ощутила прилив жалости. Ее глаза застлали слезы. Она никогда не испытывала такой растерянности, не находя утешения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135