При этом надо было опасаться угарного газа. В первый раз я с непривычки хватанул его сполна, и голова у меня трещала еще и на следующий день.
Да, чуть не забыл! Веников приходилось заготавливать штук тридцать, это на двадцать-то человек! Еще бы, заядлых парильщиков в бригаде хватало. В первую очередь шли самые остервенелые: Иванович, Потапов, Андрей. Всего в бане помещалось шесть человек. Остальные ждали на улице, в самом большом в этом мире предбаннике: от Урала до Камчатки. Все они с завистью прислушивались к взрывам пара и реву довольных артельщиков. Неизменно кто-то из второй очереди поднимал крик:
- Эй, хватит поддавать, нам-то жар оставьте!
Кончалось все тем, что дверь распахивалась, и малиновые парильщики с пятнышками прилипших листьев с уханьем и стонами бежали к реке, с ревом погружаясь в ледяную даже летом воду Катуги. И все это было не просто так. Первый, кто выскакивал из бани не выдержав пара, автоматически переводился во вторую шестерку, а оттуда один поднимался к ним, в "высшую лигу". Кандидатуру счастливчика обсуждали чуть ли не всей бригадой, с жуткими матюгами и до хрипоты.
Вернуться обратно в парилку первой шестерке было уже не суждено, после речки домывались в "предбаннике", тут же стирали и нехитрое белье. А тем временем следующая шестерка с завистью кричала:
- Эй, хорош борзеть, оставьте нам парку!
Замыкал помывку Федька, на удивление не жаловавший баню. Посидев минут пять в бане, он опрокидывал себе на башку таз с водой и на этом кончал все гигиенические процедуры. Я никогда вперед не лез. Что делать, в детдоме мы обходились простым душем, так же было и в нашем затрапезном гарнизоне в армии, а привычка - штука страшная. Но как-то раз пришлось и мне попариться в первой шестерке.
Холодная вода Катуги, в которой приходилось бродить целыми днями в резиновых сапогах, отомстила сполна. У меня на мягком месте вскочил здоровенный фурункул. Это было и глупо, и больно, и обидно, и смешно. Сначала не мог сидеть, потом с трудом уже и ходил, еле передвигая ноги. Народ, конечно, потешался от души. Иной приходил с поленом и на полном серьезе говорил:
- Врача вызывали? "Скорая" прибыла. Подставляйте свою нижнюю часть головы.
Особо изощренно шутил Олежка Чигра, к этому времени уже прочно ходивший у меня в друзьях. Раз заметив как я со скоростью черепахи приближаюсь к обеденному столу Олежка замогильным голосом телеведущего объявил:
- В эфире передача "В мире животных". Сейчас мы находимся в Антарктиде, слева от вас большой императорский пингвин несет свое яйцо, ой, извините, целых два. Походка его очень осторожна, еще бы, он так боится остаться без наследства.
Вся бригада просто подыхала со смеху. Смешливый Цибуля, тот просто вывалился из-за стола и начал кататься по земле. Сначала мне было обидно до слез, я чуть было не причислил повара к исчадиям мирового зла, но потом представил, как все это выглядит со стороны, и мне тоже стало смешно.
Иванович так же вносил свою лепту в неожиданно подвернувшуюся веселуху. Каждый день именно в обед он заставлял меня при всех оголять собственный зад, осматривал мое жуткое увечье и неизмененно выносил один и тот же загадочный диагноз:
- Еще не готов, но скоро будет.
Раз он как-то сжалился и подбодрил меня:
- Сколько я на золоте ни работал, все время кто-то чирьями да мучился. Холод, сырость, вода. У тебя чиряк-то хоть на задницу вылез, а у Федьки Маркелова они все на морду вылазили, потом у него харя была как после бомбежки. А один парень, фамилию уже не помню, тоттак и помер, гной у него вовнутрь пошел. Сначала ногу по колено отняли, потом по бедро, и все-таки крякнул. Так что не робей, хлопче!
Я был очень благодарен ему за подобную поддержку!
Но и в таком состоянии меня отрядили в помощь к повару. Что ж делать, в артели каждый живой человек на вес золота. Помощь моя состояла в том, что, лежа пузом на самом краю скамейки, я скоблил картошку, морковку и развлекал разговорами Чигру. Раз он доверил мне чистить лук и сам был этому не рад. Так как ходить я не мог, то Олежке пришлось поработать в роли няньки, вытирая мои заплаканные глаза.
- Ну вот, прямо-таки нянька Татьяны Лариной. Как там у Пушкина? "Ах, няня, няня..." - он наморщил лоб, припоминая.
- Мне не спиться...
Я с ходу продолжил Пушкинскую цитату и дочитал строфу до конца. Олег вытаращил глаза. Ну он-то, понятное дело, интеллигент в третьем поколении, недоучившийся студент МИФИ, случайно, во время службы в морфлоте овладевший поварским искусством и приехавший в тайгу больше за впечатлениями, чем за золотом. А я, детдомовский подкидыш.
- Ты это откуда знаешь? - удивился он.
- Да на спор как-то в армии выучил.
- И на что спорил?
- На пять подзатыльников.
- Большой выигрыш.
Я усмехнулся. Да, здорово я тогда наколол Ваську Фокина. Откуда ему было знать, что я текст любого размера запоминаю, прочитав его максимум два раза?
Я даже есть приспособился в таком же собачьем положении, чем изрядно веселил публику. По-моему, это были самые веселые времена в артели. Еще бы, бесплатный комик на общественных началах.
Но самая веселуха наступила в субботу, как раз в банный день. Иванович велел мне идти в первой шестерке, этаким довеском. Когда полыхнул первый взрыв пара, я, оказался ближе всех к очагу и не прикрыл, как все, веником или рукой причинное место. А пар тут распространялся совершенно по-другому, чем в обычной бане, не в сторону и вверх, а снизу и во все стороны. С воплем и матом я подпрыгнул, зажимая самое дорогое, а Иванович под общий хохот еще и поддел:
- Вот-вот, держи хозяйство, а то на кой черт ты бабе нужен будешь с вареными-то?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149