Для нашей страны это было неприемлемо. Я считал, что раз Россию пригласили, то никакого двойного стандарта здесь быть не может. Или мы члены клуба, или нет.
В 1997 году в американском Денвере Россия впервые получила полноправный статус. Теперь наша делегация принимала участие почти во всех заседаниях.
Думаю, здесь сыграла роль наша жёсткая позиция по отношению к расширению НАТО на восток, высказанная мной за несколько месяцев до этого на российско-американской встрече в Хельсинки. На весь мир я заявил, что это — ошибка, которая приведёт к сползанию в новую конфронтацию Востока и Запада. И к сожалению, оказался прав.
Кстати, на двустороннем саммите в Хельсинки в марте 97-го, очень драматичном по внутреннему напряжению, была одна запоминающаяся подробность: Клинтон передвигался там в инвалидной коляске. Он незадолго до саммита поскользнулся на ступеньках и порвал сухожилие.
А для меня это была крайне важная поездка не только из-за дискуссии по НАТО.
Совсем недавно я перенёс операцию на сердце. Все ожидали увидеть ослабевшего Ельцина и пышущего здоровьем Клинтона. И вдруг президент США оказался в коляске. Помню, я прокатил его несколько метров. Кадры эти обошли весь мир. Многие вспоминали Ялтинскую конференцию 1945 года и великого президента США Рузвельта, который тоже передвигался на коляске.
Клинтону, по-моему, было немного неудобно, что я решил его слегка прокатить, но он улыбался. Картинка получилась символичная: не здоровая Америка везёт в коляске больную Россию, а наоборот. Россия помогает Америке.
Билл Клинтон — знаковая фигура в истории США. Именно при нем экономика Америки достигла впечатляющего результата: непрерывного подъёма на протяжении всех последних лет. США стали державой-лидером. Клинтон привёл страну в новую компьютерную эру — с огромным интеллектуальным потенциалом, в качестве безусловного технологического лидера.
Казалось бы, у себя в стране Билл должен был стать национальным героем, ведь он практически выполнил все те задачи, которые до него не удавалось выполнить никому; он буквально воплотил в жизнь политическое завещание всех американских президентов второй половины XX века — добиться экономического расцвета, но при этом дать социальные гарантии неимущим слоям общества. Клинтон выполнил все это! О чем ещё можно мечтать? К чему стремиться?
…Но вот парадокс — американцев больше интересуют не все эти безусловные завоевания, а его история с Моникой Левински.
К концу второго президентского срока рейтинг Билла Клинтона упал — ниже некуда.
Впервые в XX веке президент США подвергся процедуре импичмента. К счастью, отстранение от должности не состоялось. Но допросы президента, его показания стали достоянием общественности.
…Такова цена власти.
Каждый твой шаг, каждое слово общество рассматривает сквозь гигантскую лупу. Не дай Бог ошибиться! Сделать какой-то неточный или неправильный поступок. Человеку на этом посту не могут простить ничего. Никаких ошибок, никаких скандалов.
Между тем общество выбирает на главную роль в государственной иерархии не машину, а живого человека, с живыми реакциями и способностью к самостоятельным действиям. Но вряд ли кто-то из избирателей отдаёт себе отчёт в том, что обратная сторона этой внутренней независимости и самостоятельности — ошибки. Обычные человеческие ошибки.
С другой стороны, скандал вокруг Клинтона ещё раз подчеркнул простую вещь: соблюдение морально-этических норм является первейшей заповедью политика. Простым людям невыносима сама мысль о том, что тот, кто управляет ими, может находиться под властью каких-то случайных факторов.
Человек, идущий на президентские выборы, всегда должен помнить об этом. Вот и получается: не совершать ошибок живой человек не может, но и допускать их тоже как бы не имеет права!
Биллу Клинтону хотелось, чтобы американцы не узнали о скандале с Моникой Левински. Позднее он убедился в том, что сделать это невозможно. Американская мораль (а вместе с ней и правосудие) не простила ему именно колебаний и сомнений.
Сравнивать американский и российский импичмент практически невозможно. Это две совершенно разные истории.
Но то, что они совпали по времени, я рассматриваю как некий знак судьбы. Как некое предупреждение обществу: агрессивное морализаторство, которое разыгрывается как политическая карта, может послужить очень мощным разрушительным фактором.
Именно разрушительным, а не созидательным.
Наш левый парламент вменял в вину российскому президенту прежде всего развал Советского Союза. Но за дымовой завесой идеологии было то же самое сведение счётов, что и в случае с Клинтоном. Мне, как и Биллу, политический истеблишмент, вернее, левая его часть, не смог простить жёсткости, решительности, в конце концов, простить упорного движения к намеченной цели. Клинтон настолько затмил своих политических конкурентов, что им не оставалось ничего, кроме как играть на другом политическом поле — поле разоблачений и провокаций. То же самое я могу сказать и о нашем российском импичменте.
Проиграв и первые, и вторые выборы, коммунисты начали искать любые способы уничтожить президента, любые возможности сместить его с поста. В ход пошло все: распад СССР был объявлен заговором, ошибки первой чеченской кампании — преступлением, трудности в экономике — «геноцидом русского народа». Каждый мой шаг, каждое слово, все проблемы со здоровьем, начиная с операции на сердце и кончая бронхитом, становились поводом для крупного политического скандала, для обструкции в Думе.
…И тем не менее, я думаю, история все поставит на свои места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130