Однако лучше единую его, Владимира, судьбу из дневников прорезать. Ход меня может спасти, он будет держать повествование на плаву. Даст свободу мозгам. Потом можно будет и отказаться от дневников, вынуть их механическим путем. А можно и так завязать, что хрен вынешь.
Сабельникова-то Женя, оказывается, в Америке давно, считай 7 лет?! Женю узнаю. И вовсе не бросил ее Худяков, а, наоборот, познакомил ее с американцем, он оказался миллионером, красивым, высоким и молодым. И Женю тайно узнаю — аркан накинула. Молодец, молодец! А я, дурачок, ничего-то не знал, и никто не сказал. А ведь как-то звонил же я ее сестренке Сашке. Она теперь и Сашку потянет в Штаты... Ну, баба... Дочку с собой, разумеется. Дай-то Бог ей счастья, думаю, не совсем ей там сладко — как же профессия и подруги, родители и Родина? Там должен развиться ее поэтический дар, у нее было замечательное чутье к слову, она словотворила... «Выраненок ты мой, да чей только подберенок станешь» — это ведь ее изобретение. Надо письма ее оставшиеся перечитать. Боже мой, Боже мой! Женя в Америке! Господи! Пошли ей покоя, счастья, здоровья и творческой радости. Надо ей написать. Как узнать ее адрес?
Яковлева <Яковлева Александра — киноактриса.> открывает ресторан «Александра», просит неделю у нее поработать. Попросила дневниковые записи о В. В., почитать дал. А что?
Шенгелая училась с Шукшиным на параллельных курсах, играла с ним в отрывках, вспомнить смогла, как у него желваки на лице ходили — так он ненавидел интеллигенцию: и как ему Ромм М. И. список литературы составил для прочтения и самообразования, да как ходил он в гимнастерке с ремешком.
Рассортировал, отобрал фотографии для Нины Ивановны. Написал ей короткую информацию о посещении могилы И. И. Зыбкина. Слова получились сухие, корявые, никаких эмоций, слез или нахлынувших чувств я не испытал при этом, как-то неловко. Может быть, огорчился изначально, когда не увидел тот памятник первый, трогательный... как будто обманули меня в чем-то. Конечно, все это моя «игра», «поза», но тем не менее... Ждешь от себя какого-то волнения, страдания, а его нет — так, формальное, деловое обрядовое посещение, для галочки в графу «благородство, чуткость, памятливость, совесть». И у коллег не вызвало это абсолютно ни малейшей заинтересованности — куда поехал Золотухин, на какую могилу, что он там написал про это? Горько. Разговоры только о шмотках, о магазинах.
6 августа 1988 г. Суббота
Яковлева Саша в восторге от дневников. «Так живешь, живешь и не знаешь... ты совсем открылся для меня по-другому. Зауважала... И о Высоцком я много поняла... Люська-то, Люська хороша... Я думала, знаешь, как и многие, что Марина — это шмотки, бабки, заграница, а она вона что... (А что?) Она (Люська) не поняла, кто с ней рядом, что за мужик, как с ним надо обращаться».
Бедная Саша совсем ни... не поняла.
«Возлегши локтем на Кавказ» — это Ломоносов, а «оттолкнувшись ногой от Урала» — это Высоцкий. Ну и что? Ломоносов точно не читал Высоцкого, но и что Высоцкий знал Ломоносова — вовсе не факт. А если факт — опровергаемый.
Розенбаум ведет атаку на авторитет Высоцкого. Поливает Окуджаву. «Вся молодежь моя... 24 000 — аншлаг» и пр.
Он доиграется. Найдется какой-нибудь очередной Рязанов и развернет любовь и гнев толпы в сторону Саши: ишь ты, на Высоцкого посягнул, тоже мне возомнил себя Сальери очередным. Рязанов ведь надсмеялся над всеми, меня он так в жертву толпе бросил, а поиздевался-то он над мнением народа. Ах, друг Высоцкого, я покажу, какой он друг, и толпа легковерная закричала в кромешной злобе: «Ату-у Золотухина!» О Розенбауме я слышу такое не первый раз. Зачем ему это? Или такой он дурак, или ему лавры Куняева покоя не дают.
Не дает покоя решение, мечта, идея — плюнуть в лицо или дать публично пощечину... В этом ничего нет хорошего, что я сиднем сижу в номере и не шатаюсь, к примеру, по Парижскому кварталу или там по Рыбацкому бастиону — я всем говорю, что я это все видел сто и больше раз, а сам ни черта не видал и видеть не имею желания. Отчего я не имею желания видеть в Будапеште Парижский квартал? Оттого, что я видел Париж?! В Париже я был, этого не отнимешь, но видел ли я Париж?! Нет, я просто ленивый и не любознательный. Мне больше доставляет удовольствия и радости прочесть страницу тыняновского романа или записать какую-нибудь приблудную мыслишку.
Ложись, Валерий Сергеевич! Спокойной тебе ночи, время ты провел хорошо в этой Мадьярии. Сформулировались какие-то идеи, теперь не отпускать от себя рукопись ни на день, что-то хоть по слову вносить в зеленую тетрадь, чтоб хоть на глазах она была, заглядывать в нее. Приеду — к ...матери стол пересортирую, все постороннее спрячу, оставлю зеленую тетрадь и необходимые дневники.
У меня осталась от отца только ложка складная. Я вспомнил его лоб, мертвое лицо, тело в пиджаке, покрытое простыней. Потом — на простынях волокли мы его, тяжелого, в другую комнату для положения в гроб. Колыхали и трясли его безжизненного — это все глазам было ново, таким отца я не видел никогда. Помню его в сапогах, галифе, могучего, в гимнастерке, туго по животу стянутого скрипучим офицерским ремнем, раздражавшего до бешенства мать тем, что часами держал перед лицом маленькое карманное зеркальце и вырывал из ноздрей волосы. «Все красивым хочет быть», — шипела мать. Теперь он год, как в земле. Мы ведь с отцом никогда не понимали друг друга. Мы были натянуты, как чужие... Его больше интересовали Брежнев или Хрущев, не говоря о Сталине, чем собственный сын. Потому мне, например, так трудно говорить с Денисом. Я не знаю, не умею с ним говорить, я только воспитываю, воспитывал, так сказать, да и то прописными истинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214