— Молодой человек, вошедший в мой кабинет на Константиновской улице в Лодзи, подошел вплотную к столу, заваленному документами. Он окинул меня странным, оценивающим взглядом, и мне стало как-то не по себе. Что это за тип? Что ему от меня нужно? И как ему удалось проникнуть без доклада в кабинет судебного следователя? Я спросил его об этом.— У вас, ваша честь, репутация доброго и справедливого человека, поэтому я и прошел прямо к вам. Мне повезло, охраны у входа не было. Я хотел только… то есть мне очень жаль, что ваша честь не заказывает у меня сигареты, как почти все ваши коллеги в Лодзи. Может быть, ваша честь тоже…Я отказался, встал и выпроводил непрошеного посетителя, ведь в моем кабинете было множество важных документов по еще не законченным делам.В приемной я еще раз предупредил слугу, чтобы никто не проходил в кабинет без моего разрешения. Это были тревожные годы после первой русской революции. Даже когда внешне все казалось спокойным, следовало помнить, что вулкан не потух и в любой момент может с новой силой начать извержение.Наверное, нигде в мире политическая борьба не велась с такой фанатичной ненавистью и жестокостью, как здесь — в округе, который я сам выбрал, когда, после своего первого успеха в Варшаве, получил назначение на должность судебного следователя.Через три дня дверь снова отворилась, и кто же, представьте себе, улыбался мне с порога?… Это был тот самый «наш неизвестный друг».«Какого черта ему нужно на этот раз?» — подумал с раздражением я.С низким поклоном он подошел поближе, таща на поводке упирающегося бульдога. Какое чудесное животное! Я обожаю эту породу и не мог скрыть восхищения экстерьером собаки.— Я слышал, вы любите бульдогов, — начал он.— Откуда, черт возьми, вы это узнали?— Ваша честь, я здесь не в качестве свидетеля. Вам нравится собака? Если да, я готов уступить вам ее всего за несколько рублей. По рукам?— Сколько?— Это не важно. Если позволите, я вам его подарю.— Давайте-ка ближе к делу, — уже откровенно рассердился я. Что все это значит? С какой стати этот тип дарит мне собаку? Хочет дать мне взятку? Почему? В чьих интересах?…— Ваша честь, вы меня неправильно поняли. Я хотел сказать, что продам вам собаку очень дешево.Как ни велик был соблазн, я решительно отказался. Проводив нахала до дверей, я сурово сказал, чтобы он больше никогда здесь не появлялся.Но он каждый день продолжал приходить ко мне, и все в новом обличье: то, как торговец мехами, предлагая мне купить по очень дешевой цене шубу, то якобы с поручением от моего коллеги: не хочу ли я купить небольшую партию парижских духов?В конце концов, мое терпение лопнуло, хотя я в душе не мог не восхищаться его ловкостью и настойчивостью.— В следующий раз, если вы посмеете снова сюда явиться, я спущу вас с лестницы! — воскликнул я, полный решимости выполнить угрозу при первом же случае.Уже в дверях он обернулся и спросил:— Вы ведете следствие по делу об убийстве демократа Карчмарка?Это был его первый промах. Вот, оказывается, что ему было нужно! Теперь мне многое стало понятно.— Да, — ответил я. Мне не терпелось узнать, что будет дальше.— Его убил член Польской социалистической партии!— Да.— Он друг человека, интересы которого я представляю, — продолжал незнакомец.— Чего же вы хотите? — спросил я, хотя было совершенно ясно, какой будет ответ, каким, вернее, он должен быть.Естественно, он не мог признаться, что искал знакомства со мной, чтобы подкупить или вызвать сострадание к своему другу-убийце.— Я хотел спросить, извините за назойливость, под какой залог вы согласились бы отпустить арестованного? — с наглой улыбкой прошептал он.В следующее мгновение «проситель» оказался на полу!Я снова сделал строгое внушение слуге, пригрозив, что он будет наказан и уволен, если я еще раз увижу у себя этого типа.На этот раз предупреждение возымело действие, он больше он не появлялся. Но через несколько дней я все же встретился с ним. Его ввели под конвоем в полицейский участок, когда я допрашивал одного из задержанных.— Вы?! — удивился я.— Да. Как видите, у меня есть и другие дела, — ответил мой новоявленный «приятель».Я не совсем понял, что он имел в виду, но инспектор мне все объяснил:— Это Август Фремель, один из лидеров Польской социалистической партии. Однако его основным занятием является секретная работа на нас против своей партии. Он информирует нас об их планах, о положении дел в стане противника.— Осторожнее, — предостерег я инспектора, — на социалистов он тоже работает. Он несколько раз…— …заходил к вам в кабинет, — закончил за меня инспектор. — Это делалось для отвода глаз, ваша честь. Он должен был это сделать, чтобы его товарищи по партии ничего не заподозрили. Каждый уважающий себя тайный агент работает на обе стороны. Мы, в полиции, понимаем и учитываем это.Я первый раз в жизни видел перед собой тайного агента, и это произвело на меня такое же огромное впечатление, как и труп несчастной женщины, увиденный много лет назад морозной зимней ночью под Варшавой. В тот момент я и не подозревал, что вся моя жизнь пройдет в постоянной борьбе с подобными людьми.Август Фремель заинтересовал меня. Как он работал?… Его методы оказались довольно простыми: он жил прямо в полицейском участке, под постоянным наблюдением и охраной, как полиции, так и армии. Его брат Рихард ходил по заводам и фабрикам, собирал информацию. У него было два тайных сообщника — члены социалистической партии, которые на самом деле сотрудничали с властями, получая за это, жалкие двадцать пять рублей.Походив по митингам и собраниям и накопив достаточно информации, помощники передавали ее Августу Фремелю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141