Сенор жадно набросился
на эту приманку, но наткнулся на глухую стену безмолвия. Он получил
имя, намек, увидел то, чего не видел из живых никто, кроме Великого
Мага Гугенубера,-- и этого было достаточно.
Но оставалась неразрешенной тайна его собственного рождения. Раньше,
чем темная рука Хозяина Башни коснулась изображения ребенка, Сенор
уже знал, что от этого места для него теперь не было возврата.
Он начинал незначительной фигурой на стороне Гугенубера, но даже в
этом позволил себе усомниться. Использовать его в своих интересах
мог кто угодно, и пока он ничего не знал о происходящем за спиной.
Извлечь пользу для себя?-- ему оставалось надеяться на это. И еще
на то, что когда-нибудь удастся узнать, есть ли у него союзник среди
странных сил, правивших Кобаром, надежно отгородившись от мира завесой
тайн.
Сенор долго смотрел на тени, бегущие по поверхности магического шара,
а потом перевел взгляд на собственное перевернутое отражение в зрачке
голубого глаза Хозяина Башни. Он не понимал, что заставило Гугенубера
преподнести ему этот подарок. Если, конечно, это был подарок, а не
ядовитая приманка. Но и в этом случае темными оставались помыслы и
пути стоявшего перед ним существа.
Сенор почти уже не сомневался в том, что виденный им ребенок --
он сам, и тогда умершая три дня назад женщина могла быть его матерью,
по каким-то причинам вынужденной расстаться с ним, когда он пребывал
в нежном возрасте. Но что это были за причины? И почему сам Сенор
ничего не помнил об этом? От этих вопросов шла кругом голова...
Он стал думать о том, имел ли Хозяин Башни Зонтаг отношение к его
рождению, но потом счел это слишком маловероятным и поспешно прогнал
эти мысли прочь.
Вместо этого он вспомнил, как поздним вечером третьего дня у самых
дверей своего дома услышал тихий стон. Держа руку на рукояти меча,
Сенор двинулся вдоль стены и, завернув за угол, увидел женщину, лежавшую
на животе в углублении почвы. Ее сознание было мутным, как горизонт
в дождливый день, и к Сенору пришли лишь отражения угасания и боли.
Плотоядные побеги изгороди уже протянулись к ней и кое-где оплели
незащищенные части рук и ног, вцепившись в кожу листьями-когтями.
Но не это являлось причиной ее тяжелого состояния. Женщина лежала
в черной луже, и это почти наверняка была кровь.
Сенор слишком хорошо знал мир Кобара, чтобы сразу броситься к умирающей,--
за свою недолгую жизнь он видел и куда более изощренные ловушки. Глаза
его медленно ощупывали изгородь, крышу дома, улицу и саму жертву;
ноздри трепетали, пытаясь уловить чужой запах, сознание перебирало
все темные закоулки в поисках враждебных отражений.
Не заметив ничего подозрительного, он подошел к женщине и освободил
ее от кровожадных побегов ограды. Затем перевернул умирающую на спину.
В том, что ей оставалось жить несколько минут, не было никаких сомнений.
Глубокая рана, которая могла быть нанесена мечом, зияла под ее разорванной
одеждой, и она потеряла уже слишком много крови.
Женщина была немолода, и, видимо, не только близкая смерть наложила
на ее лицо свой мрачный отпечаток. Несомненно, она не относилась к
городской знати -- Сенор определил это по ее покровам и отсутствию
дорогих украшений. Правда, против этого свидетельствовали ее руки:
огрубевшие и потемневшие, они, тем не менее, сохранили хорошую породистую
форму, а пальцы, испачканные в крови, были ровными, длинными и тонкими.
Оставалось загадкой, как она оказалась здесь. Покинув ненадолго умирающую,
Сенор осмотрел землю перед домом и теперь увидел дорожку из темных
пятен, тянувшуюся к изгороди с улицы, отмечая путь, которым женщина
пришла сюда.
Ее заставили это сделать или привели к ее дому, или же она сумела
сделать это сама. Последнее казалось совершенно необъяснимым.
Впрочем, если это была ловушка его недругов, то они почти преуспели.
Весьма вероятно, что если бы он не услышал предсмертного стона, то
утром у его изгороди нашли бы мертвую женщину, а рядом вполне мог
оказаться один из его кинжалов, украденных у него или потерянных в
схватках.
У Сенора похолодело в груди. Убийство Придворным горожанки... Если
это и не означало Зыбкую Тень, то в Нижний город он был бы сослан
наверняка. Без всякой надежды когда-либо вновь вернуться назад.
Но и сейчас еще он не был в безопасности. Каковы бы не оказались причины
ее появления здесь, женщина обречена, а Сенор должен срочно избавиться
от трупа.
В доме он нашел большой квадратный кусок ткани. Незадолго до смерти
умирающая пришла в себя на несколько мгновений. Один ее глаз, безумно
метавшийся под полузакрытым веком, вдруг остановился на Сеноре. Второй,
черный и блестящий, был неподвижен, и Сенор почувствовал в нем какую-то
странность, но не придал тогда этому большого значения. Ему показалось,
что на секунду искаженное страданием лицо выразило огромное облегчение.
Пересохшие губы женщины тихо прошептали что-то. Сенор склонился почти
к самому ее лицу.
-- Меррадль,-- произнесла она.
Что это было -- имя? Во всяком случае, Сенор постарался его запомнить.
Рука женщины поднялась, словно она хотела сделать что-то со своим
лицом, но бессильно упала на грудь. Было видно, насколько тяжело давалось
ей каждое движение.
-- Меррадль,-- еще раз повторила умирающая. Губы ее раздвинулись,
и Сенор не мог понять -- улыбка ли это, странная при данных обстоятельствах,
или гримаса непереносимой боли.
С этой гримасой на лице она и отошла у него на руках в Сумрачное Царство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10