След привел нас сюда. И что
еще забавнее, друг мой... как бишь тебя?
- Абулетес, - пробормотал хозяин, который начинал
чувствовать, что дело заходит слишком далеко. Опытным
взглядом он смерил расстояние до стойки, прикидывая, успеет
ли убрать бьющиеся предметы до того, как начнется всеобщая
свалка.
- Какая разница, - высокомерно отозвался офицер. -
Словом, этот подонок сейчас скрывается у тебя. Либо ты
выдашь его сам, либо мы найдем его и арестуем.
- Господин, мне неизвестно об этой краже, - сказал
Абулетес. - Я впервые слышу о ней от вас. Если вы
считаете, что виновный скрывается у меня, - прошу.
Он прекрасно понимал, что примитивный обыск ничего не
даст, и потому не очень-то беспокоился. И тут произошла
катастрофа.
Поскольку солдаты вошли очень тихо и ожидаемая потасовка
еще не началась, в верхних комнатах, предназначенных для
ночлега, а также для свиданий с доступными девушками по
доступным ценам, ничего не было слышно. По лестнице, громко
стуча каблуками, сбежала эта проклятая дура Семирамис.
Раскачивая широкими бедрами, еле прикрытыми полупрозрачным
шелком ядовито-фиолетового цвета, она устремилась к Конану.
Абулетес еле слышно застонал сквозь стиснутые зубы. На
длинных черных волосах Семирамис, распущенных по такому
случаю по плечам, возлежала та самая кхитайская диадема, о
которой только что шла речь. Ошибиться было невозможно:
алмазы сверкали далее в полутемном помещении, словно
светились своим собственным светом. Две змеи из белого
золота сплетались хвостами над узким лбом шадизарской пота-
скушки. Продетые сквозь змеиные тела кольца с длинными
подвесками звенели при каждом движении головы, сплетая
странную мелодию.
- Конан! - завопила она своим низким пропитым голосом и
устремилась к молодому варвару. - Какая очаровашка! Ты
просто чудо, и я навечно...
Тут только ее глаза привыкли к полумраку и она
разглядела стоящих у входа солдат, застывших со своими
пиками. Даже в темноте было заметно, что Семирамис
побледнела.
Офицер расхохотался.
- Вот и решение загадки, - сказал он и обернулся к
солдатам. - Взять ее!
Солдаты устремились вперед. Семирамис обеими руками
вцепилась в диадему и помчалась обратно к лестнице, своротив
по дороге столик и, судя по громкому крику боли, посадив
себе на обольстительное бедро основательный синяк.
Мгновенным движением - Конан вскочил, перевернув стол,
схватил левой рукой табурет, а правой вытащил меч. Обрушив
табурет на конический шлем офицера, он рассек мечом воздух и
ловко отразил удар пики, направленный ему в грудь.
- Беги, Семирамис! - зычно крикнул он.
Солдаты, разъяренные сопротивлением, набросились на
молодого варвара, который оскалил свои белые зубы и радостно
устремился им навстречу. Копошась на полу, офицер,
наполовину оглушенный, стонал:
- Девку хватайте, девку! Спасайте диадему! С вором
разберемся после...
Но его никто не слушал. "Хорошенькая же дисциплина в
королевской гвардии", - ошеломленно думал Абулетес,
устремляясь к стойке бара. Он привык к тому, что солдаты
жандармерии беспрекословно подчиняются своему начальству. К
тому же жандармы всегда стремились вернуть похищенное в
большей степени, нежели отловить и покарать преступника.
Объяснялось это тем, что в жандармерии служили
преимущественно простолюдины, которым платили за возмещение
ущерба, а не за отрубленные головы. Что касается гвардейцев
то они, даже рядовые, большей частью происходили из
благородных семейств и погоню за потаскушкой, пусть даже в
украденной диадеме, почитали за дело презренное. Совсем
другое - открытая битва. К их услугам был великолепный
варвар с двуручным мечом, которым он орудовал с такой
легкостью, будто то была бамбуковая палка.
Лишь двое или трое погнались за Семирамис. Обернувшись
на верхней ступеньке, она с силой лягнула одного из них
каблуком между ног. Солдат взревел от боли и повалился на
своих товарищей. Пока они барахтались на полу у основания
лестницы, потирая шишки и останавливая кровь бегущую из
носа, Семирамис уже исчезла.
Конан испустил свой боевой клич, от которого задрожали
стены тесного помещения и зазвенели стеклянные стаканы за
стойкой Абулетеса. В тот же миг кто-то запустил кружкой в
масляную лампу, и комната погрузилась в полную темноту.
Некоторое время во мраке раздавались лязг металла и треск
дерева, потом послышались крики боли, стоны, вопли о пощаде.
Наконец Абулетес нашел за стойкой глиняную лампу и начал
стучать кресалом. Кто-то невидимый схватил его за руку, и
тихий голос со странным акцентом прошептал ему прямо в ухо:
- Господин, лучше не делать эта.
Голос звучал мягко, но в нем таилась странная угроза.
Абулетес счел за лучшее довериться чутью: кто бы ни был этот
незнакомец, с ним лучше не портить отношения.
Свет зажгли гораздо позднее и совсем в другом месте. С
улицы кто-то принес факел (оказалось - кофитянин с серьгой
в ухе). В багровом свете предстала картина побоища. На
полу лежал офицер, затоптанный в схватке насмерть. Несколько
трупов в блестящих кольчугах плавали в лужах крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16