— Барт, — проговорил сенатор, поднимаясь со своего места, — думаю, я смогу кое-что предпринять по этому вопросу.
— Чудесно, — ответил с улыбкой облегчения Бронзини.
— Но взамен вы тоже окажете мне услугу.
— Какую? — внезапно насторожившись, спросил Бронзини.
Подойдя поближе, сенатор по-дружески приобнял его за плечи.
— Мне придется отправиться по печально известным прокуренным Вашингтонским кабинетам, и ходатайствовать за вас, — с серьезным видом сказал он. — Очень помогла бы какая-нибудь мелочь, с помощью которой было бы легче убедить моих коллег. — Что угодно, — откликнулся Бронзини. — Я готов сделать все от меня зависящее.
Сенатор Рэлстон широко улыбнулся. Все оказалось значительно проще, чем он предполагал.
— Вас не затруднит сняться вместе со мной?
— Нисколько.
— Сэлли, можно вас на минутку? И захватите с собой фотоаппарат.
Через секунду секретарша сенатора влетела в кабинет, прижимая к груди дорогую японскую камеру. Бронзини чуть было не вздрогнул, увидев под объективом красную надпись «Нишитцу».
— Боже, да есть хоть что-нибудь, к чему эти люди не приложили руку? ошеломленно пробормотал он себе под нос.
— Давайте встанем вот сюда, — радостно говорил сенатор Рэлстон. Он уже предвкушал, как эта фотография будет висеть в рамочке на стене у него в кабинете. Ведь здесь, в Вашингтоне, влияние измерялось количеством людей, с которыми ты знаком. Связи — вот что было превыше всего, и, хотя актер вроде Бартоломью Бронзини мог и не иметь особого веса среди акул большой политики, фото с ним произвело бы на них впечатление, а это уже большое дело.
Бронзини так часто приходилось позировать, что он порой ощущал себя чем-то вроде фотомодели в журнале «Плэйбой для дам». Сенатор положил руку ему на плечо, потом в разных ракурсах было запечатлено, как они жмут друг другу руку. Когда с фотографиями было, наконец, покончено, Рэлстон лично проводил гостя до дверей.
— Рад был познакомиться, — широко улыбаясь, сказал он на прощание. Разрешение вам перешлют завтра к концу дня.
— Спасибо, сэр — вполне искренне поблагодарил Бронзини, но его слова прозвучали слегка вяловато.
— Сэр! — вполголоса повторил сенатор Рэлстон, глядя, как знаменитый хвостик, украшавший прическу Бронзини, болтается из стороны в сторону, пока актер спускается по лестнице. — Он назвал меня «сэр»!
Рэлстон и не догадывался, что за несколько фотографии он только что услужливо распахнул двери в страну перед армией иностранных оккупантов.
* * *
Войдя в свой номер в отеле Лафайетт, Бартоломью Бронзини увидел, что Джиро Исудзу уже его поджидает. Японец вскочил с кресла и бросил на него исполненный ожидания взгляд, каким обычно встречает хозяина верный пес.
— Да? — спросил он.
— Все в порядке, — кивнул Бронзини. — Он обещал, что достанет разрешение к завтрашнему дню.
— Это в высшей степени превосходно, Бронзини-сан.
— Он даже и не спрашивал, какая компания будет вести съемки.
— Я же говорил, что мое присутствие необязательно. Одно ваше имя открывать многие двери.
— Да, я уже заметил, — сухо ответил Бронзини. — Итак, теперь у нас есть разрешение. Ты успеешь доставить оружие в Юму к началу съемок?
Джиро Исудзу сдержанно улыбнулся.
— Да, автоматы на складе в Мексике, прибыли сегодня из Гонконга. Теперь легко доставить сюда, раз разрешение точно будет. Вот с танками будет сложнее.
— Танки?
— Да, нам нужно много-много китайских танков. — О танках я с ним не договаривался.
— Сенатор не тот, кого надо спрашивать, Бронзини-сан. Таможня. Сейчас мы поедем туда. Пожалуйста, идите за мной.
Бронзини остановил жилистого японца, схватив его рукой за шиворот.
— Погоди-ка, Джиро, — сказал он. — Мы получили разрешение на автоматы только потому, что я пообещал немедленно вывезти их страны, как только съемки закончатся. Танки — совсем другое дело, и я не уверен, что из этого что-нибудь выйдет.
— Вы ведь раньше уже использовали в фильмах танки? — возразил Исудзу, с трудом освобождаясь от железной хватки Бронзини.
— Да, но «Гранди-3» снимался в Израиле. Местные военные разрешили использовать технику сколько угодно, но ведь у них в стране постоянно идет война. Люди уже привыкли к танкам на улицах. Так что, если вы хотите снимать эпизоды с танковыми атаками, лучше будет сделать это в Израиле.
— Наши танки — фарьсивые.
— При чем тут фарс? Мы что, собираемся снимать комедию?
— Не фарс, а фарьсь. Ненастоящий. Это просто реквизит, и когда таможенники в этом убедятся, они согласны пропустить их в Америку.
— Ааа, ты хотел сказать «фальшивые». Послушай, Джиро, тебе явно стоит поработать над буквой "Л", а то ты никогда не сделаешь в Америке карьеры.
— Японцы гордятся тем, что не выговаривают "Л".
У Джиро получилось что-то вроде «Эрь».
— Что ж, каждому приходится нести собственный крест. Так куда же мы направляемся теперь? Может быть, ты хочешь, чтобы я переговорил с президентом, раз уж мы оказались в Вашингтоне? А то можно было бы попросить его отменить летнее время, пока у нас идут съемки.
— Вы знакомы с президентом Соединенных Штатов? — удивился Исудзу.
— Никогда не встречался с этим типом. Это была всего лишь шутка.
— Не вижу смешного, когда говорить ложь, — холодно заметил Джиро.
— Действительно, а чем ты лучше других? — пробормотал Бронзини себе под нос. — Ну, так чем мы займемся?
— Мы идти на таможню. Затем возвращаться в Аризону, где лично проследим за переброской ненастоящих танков. — Хорошо, ты веди, а я пойду средом, — передразнил его Бронзини, широким жестом показывая в сторону двери.
Когда они оказались в устеленном толстым ковром коридоре, Джиро Исудзу внезапно обернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93