.. вы бы хотели получать заграничную надбавку?
— Вы не хотите принимать меня всерьез, — сказал Сток, широко улыбаясь. Валкан ерзал на своем стуле, поправляя галстук и хрустя пальцами.
— Возможностей много, — сказал я.
— У полковника Стока очень убедительные доводы, — сказал Валкан.
— У разгневанной толпы на Чаринг-Кросс-роуд тоже, — сказал я, — только с фактами похуже.
Сток выпил два стаканчика водки почти подряд и уставился на меня.
— Послушайте, — сказал он, — я совсем не поклонник капиталистической системы. И не собираюсь делать вид, будто я ее люблю. На самом деле я ненавижу вашу систему.
— Превосходно, — сказал я. — На своей нынешней работе вы вполне можете потешить это чувство.
Сток и Валкан обменялись взглядами.
— Надеюсь, вы поймете, — сказал Сток. — Я искренне выражаю вам свою лояльность.
— Продолжайте, — сказал я. — Держу пари, что вы готовы заявить это всем великим державам.
— Я потратил много времени и денег, чтобы организовать это, — сказал Валкан. — Если вы так чертовски умны, зачем было вообще приезжать в Берлин?
— Ладно, — сказал я. — Разгадайте шараду, а я пока подумаю.
Сток и Валкан переглянулись, мы выпили, Сток протянул мне сигарету с золотым ободком и зажег зажигалку, сделанную в виде маленького спутника.
— Я уже давно подумываю о том, чтобы перебраться на Запад, — начал Сток. — Дело не в политике. Я сейчас такой же убежденный коммунист, как и раньше, но все мы стареем. Ищем спокойной жизни, хотим быть уверенными в завтрашнем дне. — Сток взглянул на свою громадную, похожую на боксерскую перчатку руку, которую он сложил лодочкой. — Человек хочет собрать пригоршню грязи и знать, что это ею земля, он будет жить на ней, умрет на ней, передаст ее своим сыновьям. Мы, крестьяне, самый незащищенный класс при социализме, мистер Дорф. — Он улыбнулся, обнажая свои коричневые зубы, среди которых поблескивали золотые коронки. — Те удобства, которые вы уже просто не замечаете, на Востоке не станут привычными при моей жизни.
— Да, — сказал я. — Мы переживаем упадок, который по молодости нашей еще не способны оценить.
— Семица, — произнес Сток. Он ожидал, какой эффект произведет на нас это имя. Эффекта не было.
— Он здесь, в Берлине? — спросил я.
— Не спешите, мистер Дорф, — сказал Сток. — Дела делаются не спеша.
— Откуда вам известно, что он хочет перебраться на Запад? — спросил я.
— Известно, — сказал Сток.
Вмешался Валкан.
— Я сказал полковнику, что Семица обойдется нам приблизительно в сорок тысяч фунтов.
— Вот как? — сказал я как можно спокойнее.
Сток разлил водку по стаканчикам, выпил свою порцию и тут же вновь наполнил свой сосуд.
— Говорить с вами одно удовольствие, господа, — сказал я. — Но мне бы хотелось и с вашим товаром познакомиться.
— Понимаю вас, мистер Дорф, — сказал Сток. — В моей стране есть пословица: «На торгу за слова ничего не продают». — Он подошел к бюро восемнадцатого века, сделанному из красного дерева.
— Мне бы не хотелось, чтобы вы хоть в чем-то нарушали лояльность советскому правительству, верным другом и союзником которого я остаюсь до сих пор, — произнес я.
Сток с улыбкой повернулся в мою сторону.
— Вы подозреваете, что я тут микрофонов понапрятал и потом начну вас шантажировать?
— А почему бы и нет? — сказал я. — Вы профессионал.
— Я попытаюсь убедить вас по-другому, — сказал Сток. — А что касается моего профессионализма, то знаете ли вы, когда повар получает пищевое отравление?
— Когда он ест не у себя дома, — ответил я.
От смеха Стока задребезжал старинный фарфор. Он пошарил рукой в большом ящике, извлек оттуда плоскую металлическую коробку, вынул из кармана толстую связку ключей, достал из коробки толстую черную папку и протянул ее мне. В ней оказались фотокопии писем и перехваченных телефонных разговоров на кириллице.
Сток взял еще одну сигарету и стал постукивать ею по листу машинописи.
— Паспорт мистера Семицы для поездки на Запад, — сказал он, саркастически подчеркивая слово «мистер».
— Ну да? — воскликнул я недоверчиво.
Валкан наклонился ко мне.
— Полковник Сток отвечает за исследования Минской биохимической лаборатории.
— Где работал Семица, — сказал я. До меня постепенно доходило. — Это, значит, досье на Семицу?
— Да, — сказал Сток, — и здесь достаточно, чтобы посадить Семицу в тюрьму на десять лет.
— Или же заставить его делать все, что вы прикажете, — сказал я. Не исключено, что намерения Стока и Валкана серьезны.
Глава 6
Плохим слоном называется слон, заблокированный своими пешками.
Берлин, понедельник, 7 октября
Путь до контрольно-пропускного пункта по Унтер-ден-Линден был не самым коротким, но, чтобы не заблудиться, я должен был держаться главных магистралей. Миновав Шнелштрассе, я увеличил скорость до разрешенных шестидесяти километров. Когда я поравнялся со старой канцелярией Бисмарка, особенно черной и вымершей в ярком бархатном свете луны, впереди на дороге появился красный диск — сигнал полицейского. Я остановился. У тротуара стоял полицейский грузовик. Молодой человек в униформе заткнул сигнальный жезл за голенище сапога, медленно подошел ко мне и отдал честь.
— Ваши документы.
Я дал ему паспорт Дорфа, надеясь, что мой отдел не поленился обратиться в министерство иностранных дел и не ограничился грубыми подделками, которые изготовляло для нас министерство обороны, мимо нас на большой скорости пронеслась «шкода», которую никто не остановил. У меня появилось ощущение, что все это неспроста. Второй полицейский освещал фонариком американские номера моей машины, заднее сиденье и пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81