Вот и сейчас Веня лежал и ждал, когда же послышатся тихие, крадущиеся шаги Мочилова за дверью. Однако время шло, все спали, а Глеб Ефимович так и не появлялся. Веня уже подумал было, что проснулся слишком рано. Он сел на кровати и схватил с тумбочки часы, которые показывали восемь минут седьмого. «Странно, – подумал Кулапудов. – Никогда еще не было такого, чтобы Мочила опоздал на утренний подъем. Хотя мало ли что могло случиться. Надо еще подождать». Веня снова лег, но тут же подскочил от сдавленного сонного хрипа:
– Веня, сколько времени?
Кулапудов повернул голову и увидел проснувшегося Леху Пешкодралова, который, приподняв над подушкой свою взлохмаченную голову, подслеповато таращился по сторонам.
– Десять минут седьмого, – тихо ответил Веня, стараясь не разбудить товарищей.
– А где Мочила? – протирая глаза, спросил Пешкодралов.
– Не знаю, сам удивляюсь. Мочила-то ведь никогда не опаздывал, – пожал плечами Кулапудов.
– Это точно, – согласился Леха, усаживаясь на кровати и сладко потягиваясь.
– Я вот думаю, может, с ним случилось что, а?
– Нет, с Мочиловым случиться ничего не может, – отрицательно покачал головой Леха. – Он слишком правильный.
– Думаешь? – с сомнением отозвался Веня.
– Уверен, – кивнул Пешкодралов и, прислушавшись, добавил: – А вот, кажется, и он.
За дверью действительно послышались чьи-то шаги, а через минуту дверь комнаты открылась, и в нее вошел старший лейтенант Ворохватов. При одном взгляде на него Веня и Леха чуть с кроватей не попадали. Мало того что Иван Арнольдович был взъерошен, взбешен и сыпал проклятиями, так у него еще и на лбу красовалась огромная шишка.
– Ну и где он?! – взревел Ворохватов, дико вращая глазами.
– Кто? – в один голос спросили Веня и Леха.
– Мочилов.
– А мы сами не знаем, – попытался объяснить Веня. – Мы тоже удивлены, что его до сих пор нет, ведь сегодня торжественное построение.
– Вот именно! – снова зарычал Иван Арнольдович. – И как прикажете это понимать?
– Никак, – глуповато улыбнулся Пешкодралов. – Мы и права-то не имеем вам приказывать.
– Молчать, курсант Пешкодралов! – совсем вышел из себя Ворохватов. – Прекратите паясничать!
Естественно, что такие крики не могли не разбудить остальных курсантов. Они поочередно открывали глаза и с удивлением таращились на разворачивающуюся сцену. А Ворохватов тем временем все больше расходился.
– Кто из вас последним вчера видел капитана Мочилова? – спросил он.
– Я, – тихо отозвался Федя, которому не позволяла лгать врожденная честность.
– И я, – добавил Антон Утконесов.
– Я тоже видел, – присоединился Андрей.
– Так, и где вы его видели? – повернулся ко всем троим Иван Арнольдович.
– Возле учебного корпуса, – снова не стал врать Ганга. – Он как раз домой направлялся.
– А с кем вы его видели? – не отставал старший лейтенант.
– С Са… – начал было честный Федя, но Антон его перебил:
– Совершенно одного.
– Та-ак, – протянул Ворохватов. – Понятненько. Ну, это мы еще разберемся, один он был или не один.
– А почему вы так за него волнуетесь? – поинтересовался Сашка Дирол, который проснулся позже всех, но быстрее всех вник в суть разгорающегося конфликта.
– Почему волнуюсь?! Да потому что вчера Мочилов был явно не один. Он вместе с Садюкиным и Смурным пил водку в учительской, да еще и мне потом бутылку подсунули.
– Откуда вы это узнали? – опешил Федя.
– А, Смурной раскололся, – махнул рукой Ворохватов. – Им еще за это влетит, но сейчас я не потому волнуюсь.
– А почему? – заинтересовался Пешкодралов.
– Да потому, что через два с половиной часа, как вы знаете, начнется торжественное построение, а вашего Мочилова я нигде не могу найти. Как сквозь землю провалился, честное слово. А ведь у него в папке осталась моя торжественная речь и не только моя, но и товарища Садюкина. Как же я теперь говорить-то буду? – Теперь уже Ворохватов не кричал, а просто жаловался, как маленький.
Наступила долгая пауза, во время которой в сердцах всех без исключения курсантов происходила серьезная борьба. С одной стороны они были рады, что с Ворохватовым случилась неприятность, потому что, честно говоря, Ивана Арнольдовича они не очень-то любили. Но с другой – Ворохватова было жалко, ведь ему предстояло выступать не только перед курсантами, но и перед многочисленными гостями. К тому же от его выступления зависела репутация школы милиции, а уж это действительно было святым.
– А хотите, мы вам поможем речь написать? – наконец предложил добрый Федя.
– А вы разве умеете? – недоверчиво посмотрел на него Ворохватов.
– А вы нам приблизительно расскажете, о чем нужно писать, а мы все сделаем, – подхватил идею Ганги Веня.
– Да я… – неожиданно замялся Ворохватов. – В общем, мне эту речь жена написала, у нее такие вещи всегда хорошо получались.
– А вот это уже плохо, – сочувственно покачал головой Кулапудов. – Ну, вы хоть приблизительно помните, о чем там говорилось.
Ворохватов надолго задумался, а потом произнес:
– Кажется, что-то о нравственности, морали и о том, как помогает наша школа все это поддерживать.
– Понятно, – обрадовался Веня. – Вот из этого и будем исходить. Через час мы вам, Иван Арнольдович, эту речь подготовим. А вы пока попробуйте все же Глеба Ефимовича разыскать.
– Смотрите у меня, –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13