Так что эту версию мы тоже не исключаем.
— Правильно. Можно предположить, что он хотел добавить себе перед выборами политического веса. Так?
— Возможно, и так, — отозвался Тихомиров. — Но на него это не похоже.
— Я тоже так думаю, но проверить не помешает. А пока соберите оперативную разработку на всех подозреваемых…
— Краснов уже работает над этим.
— Отлично!..
Мужчины вошли в здание и направились вдоль длинного коридора.
— Ну и погодка сегодня, — поёжился Тарасов, — прямо скажем, для прогулок мало подходит.
— Иван Иванович, вам же сказали врачи — побольше свежего воздуха. А здоровье требует жертв.
— Да какое тут здоровье, — махнул рукой полковник Тарасов и неожиданно повернулся к заместителю:
— А ты небось, Олег Филиппович, опять своего протеже в дело потащишь?.. — И, поглядев на как будто не понимающего, о чем идёт речь, Тихомирова, добавил едко:
— Мастера терять удостоверения и регулярно топить оружие в водоёмах Санкт-Петербурга…
— Это вы о ком? — с невинным видом спросил Тихомиров.
— О ком? Ясное дело о ком. О твоём любимчике, Олег, о небезызвестном Лехе Николаеве.
— Парень он толковый, — осторожно произнёс Тихомиров.
— Неорганизованный — ты хочешь сказать… Тихомиров опустил было голову, но тут же поднял и с хитрой улыбкой произнёс в защиту своего «протеже»:
— Везучий он, Иван Иванович. А в нашем деле без везения никак нельзя!
— Значит, настаиваешь?
— Думаю, Краснов один не справится…
— Но только смотри, потом не жалуйся.
— Естественно! — обрадовался Тихомиров. — Значит, разрешаете включить Николаева в расследование?..
— Делай как знаешь, — кивнул согласно Тарасов и направился в свой кабинет.
— Под мою ответственность, — радостно улыбнулся Тихомиров.
— Ну это конечно! — ответил, не оборачиваясь, Тарасов. — У Николаева-то своей ответственности нет!
— Ну вы скажете, — обиделся Тихомиров.
— Шучу, шучу… — усмехнулся Иван Иванович. — Включай в дело Алексея.
* * *
Николаев лежал на диване и недовольно следил за тем, как Шура наводила марафет. Девушка сидела перед зеркалом и добросовестно укладывала волосы в замысловатую причёску.
— Лёш, так хорошо будет? — она повернулась к мужчине и кокетливо повертела головой.
— Угу, — мрачно промычал Алексей.
— Да? — не замечая угрюмого настроения Николаева, спросила Шура и опять повернулась к зеркалу. — А мне кажется, слишком легкомысленно получилось. Ты так не считаешь?..
Ответом ей было молчание.
Девушка опять распустила волосы и взяла в руку расчёску. Затем несколько раз провела ею по голове, приподняла прядь и ловким движением закрутила волосы на затылке. Получилось что-то наподобие гигантской улитки.
Николаев молча наблюдал за её манипуляциями.
— Шура, а ты куда так собираешься? На свидание, что ли? — вкрадчивым голосом спросил он.
— Не-е, — отрицательно покачала головой девушка, — на работу. Кто ж ходит на свидание с утра?
— А че ты так перед зеркалом крутишься? Шура удивлённо повернулась в сторону Алексея:
— Николаев, ты что, ревнуешь?
— Не-а, — раздражённо ответил Алексей, — я вообще-то не ревнивый.
Просто… ты так никогда на работу не собиралась. Смотри вон, как намазалась, кудри свои уже полчаса чешешь…
— Я что, должна лахудрой ходить? — загадочно улыбнулась Шура. — И потом, работа у меня такая. Должна выглядеть каждый день на все сто.
— Дурацкая эта работа!
— Какая есть. Ты ж меня к себе не берёшь. На дело сколько времени я прошусь, и все без внимания. Вот мне и приходится красоту наводить и на свою работу топать.
— И все-таки, Шура, ты чего сегодня марафетишься, а? Ответь, — взмолился Николаев.
— Я сегодня беру интервью у депутата, — объяснила девушка. — Ну, успокоился?
— А-а-а.
— Вот тебе и «а», — передразнила его Шура и подсела поближе к Алексею.
— А по поводу «дела» — это я серьёзно прошусь. Возьми меня как-нибудь с собой.
Я ж смелая и… — она согнула руку в локте и шутливо продемонстрировала мускулы, — сильная!
— Возьму, возьму, — грустно ответил Николаев, — вот только дела у меня пока нет. Начальство меня недолюбливает. Филиппычу все время приходится просить, клянчить. А что я могу поделать…
Вздохнув, Шура встала и вновь подошла к зеркалу:
— Вот поэтому, Николаев, я и марафечусь. — Она сделала последний штрих на лице и, довольная собой, повернулась к Алексею:
— Значит, так: кофе в шкафу, масло в холодильнике, хлеб на столе, яичница на плите. Пока!
И она упорхнула за дверь. Николаев встал, подошёл к зеркалу. Оттопырил уши и передразнил Шуру:
— Яичница в шкафу, кофе в холодильнике, хлеб в морозильнике… Пойду проверю!
* * *
Тихомиров молча сидел в кабинете Снегирёва и наблюдал, как хозяин нервно расхаживал из угла в угол. За последнее время отец похищенного ребёнка сильно изменился. Под глазами появились тёмные круги, щеки впали, у рта образовалась горькая складка. Кто бы мог подумать, что ещё три часа назад этот вмиг постаревший человек выглядел таким лощёным, моложавым и ухоженным.
— Иван Давыдович, вы бы присели, на вас смотреть страшно, — наконец произнёс майор.
— Да какой тут! — махнул рукой Снегирёв. — Уже три часа прошло, а от этих… никаких известий… Господи, мой мальчик, Саша… Где он, с кем? Что они сейчас с ним делают…
— Вы не беспокойтесь, скорее всего, ребёнок вне опасности. А информация от похитителей поступит с минуты на минуту.
— С минуты на минуту… — повторил Снегирёв.
— Иван Давыдович, я понимаю, вам сейчас очень трудно, но все-таки я должен задать вам несколько вопросов.
— Да-да, конечно… — отозвался Снегирёв, думая совсем о другом. — Задавайте вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66