Брошенный Надей дротик воткнулся сияющему белозубой улыбкой Даниелю прямо в переносицу. Другой дротик, с зеленым оперением, очевидно, брошенный раньше, торчал у бедолаги из левого уха.Такое непочтительное отношение секретарши к одному из начальников объяснялось просто: Надю и Даниеля связывало давнее и прочное чувство, которое, за неимением более подходящего определения, приходится называть любовью, хотя вряд ли этим словом можно назвать их бурные отношения, сплошь состоящие из внезапных переходов от всепоглощающей страсти к испепеляющей ненависти.— Опять поссорились? — скорее констатировала факт, чем спросила я, торопливо отпрыгивая в сторону — подальше от линии огня.— Нет, — с равнодушным и крайне утомленным видом ответила Надя. — Расстались навсегда.Я сделала над собой усилие, чтобы не начать мерзко хихикать — на столе рядом с Надей лежали еще несколько дротиков, и мне совсем не хотелось, чтобы они попали в меня. И сдавленным голосом поинтересовалась:— А что ты здесь тогда делаешь?— Жду его.Я похлопала ресницами и спросила:— Зачем?— А чтобы прикончить, — будничным тоном ответила Надя и метнула еще один дротик. Фотографический Даниель лишился одного из передних зубов.— За что такая немилость? — Я уселась в кресло возле камина и, скинув туфли, протянула ступни к огню.
Надя кинула последний дротик, повредив Даниелю бровь, села на стол и возмущенно сказала:— Нет, ты только представь себе! Вчера он где-то пропадал целый день — целый день! — и за весь день ни разу мне не позвонил.— Может, ему было некогда? — осторожно предположила я.Надя фыркнула:— «Некогда»… Запомни, такого слова не существует! «Некогда», так же как и «не могу», означает только одно: «не хочу».— Ну, я бы не утверждала так категорично… А почему ты не позвонила ему сама?— Я звонила, — зловеще заговорила Надя, но у него было занято! И не надо на меня так смотреть — это только начало. Поссорилась… то есть рассталась я с ним не из-за этого. То есть не только из-за этого.Я сделала внимательное и понимающее лицо.— Ну, так вот, — продолжила Надя. — Целый день его нет. Я сижу дома. Жду. Делаю всякие салатики вкусные, чтобы успокоиться. Думаю: вот придет, зараза такая, а я ему бац — «оливье», бац — «мимозу», бац — рыбный! И не в морду кину, а на стол перед ним поставлю. И ругаться с ним не буду, чтобы ему самому стыдно стало. Чтобы он понял, как был неправ! А еще баклажанов всяких потушила. Пиццу с грибами приготовила, чтобы сунуть в духовку, когда он появится. Представляешь?— Ага, — ответила я, изо всех сил пытаясь не захлебнуться слюной.— И вот это чучело появляется… за двадцать минут до полуночи! — Надя негодующе нахмурилась и выразительно посмотрела на меня, ожидая сочувствия. Я послушно изобразила праведный гнев, хотя в действительности меня продолжал душить смех. — Я встречаю его у порога. И, заметь, не с крышкой от чугунной кастрюли. Не со шваброй. Даже не с пепельницей, полной окурков.— А с чем? — утробным голосом спросила я, чуть не подавившись едва сдерживаемым хохотом.— С пустыми руками! Которыми его и обнимаю. Возле порога. Вместо того чтобы стукнуть его по голове, огреть по спине или посыпать пеплом! А он этого словно не замечает. Чмокает меня в щеку, как неродную, бормочет, что ужасно устал, не извиняется за то, что где-то шлялся целый день, и даже не думает рассказать, чем занимался!Надя возмущенно фыркнула, а я притворилась, что закашлялась. Ссоры между Надей и Даниелем всегда проходили в стиле гонконгских боевиков — со множеством опасных для жизни поединков и головокружительных трюков. Тем смешнее было слушать рассказ Нади о том, как она не стала убивать Даниеля, несмотря на острое желание.— Я и это стерпела! — продолжала Надя. — Пока он возился в душе, накрыла на стол, зажгла свечи, переоделась в красный кружевной пеньюар… Что с тобой такое?— Ничего, — ответила я, издавая оглушительный кашель, чтобы скрыть смех, и вытирая навернувшиеся на глаза слезы. — Простудилась, наверное.— Молоко с медом выпей на ночь, — сурово посоветовала Надя. — Подожди-ка, я тебе сейчас чаю сделаю.Включив электрический чайник, она полезла в шкафчик за заваркой.— А дальше что? — переведя дух, спросила я.— Дальше? Дальше он приперся из душа, плюхнулся на диван, сожрал единым духом все, что я приготовила, даже не взглянув в мою сторону, хотя за то время, пока он лопал, я сделала, наверное, двадцать кругов по комнате…Пользуясь шумом чайника, я тихонько закудахтала.— …А когда я, включив медленную нежную музыку, пошла к нему эротичной походкой, он даже не шелохнулся! Просто сидел, откинувшись на спинку дивана. Я кралась к нему в полумраке походкой дикой пантеры…— Ой, не могу! — еле слышно простонала я.— ..А он не говорил ни слова! — Надя со звоном отшвырнула чайную ложку. — Но самое ужасное произошло, когда я подошла и медленно опустилась к нему на колени, чтобы поцеловать его. Едва я приблизила свои губы к его губам… он…Голос Нади задрожал, и я с изумлением увидела, что по ее орехово-смуглой щеке побежала слеза.— Что он сделал? — испуганно спросила я.— Он захрапел! — взвыла Надя.И тут мои силы иссякли. Я согнулась пополам и захохотала так, что вокруг все зазвенело.Издав оглушительный вопль, Надя кинулась ко мне.— Предательница! — рычала она, хватая меня за плечи и тряся так, словно собиралась сделать коктейль из моих внутренностей. — Тебе смешно?! Подруге плюнули в душу, а ты смеешься…Но добилась она только того, что я стала икать от смеха. Сопротивляться или возражать у меня не было сил.— Это еще что такое? — раздался грозный голос за спиной у Нади. От неожиданности она разжала руки, и я повалилась обратно в кресло, совершенно обессиленная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74