Жили они в гостиной московского городского головы Челноков
а. Ну, естественно, не то чтобы московский мэр Ч должностной предтеча Юри
я Михайловича Лужкова Ч обратился к моим вполне пролетарским бабушке и
деду с униженной просьбой маленько пожить у него. Так сказать, погостить
в его гостиной чуток, в смысле Ч несколько лет, а точнее говоря, трем поко
лениям.
Они были подселенцы, живое воплощение свершившейся народной мечты о том
, что революция покончит с богатыми. Насчет бедных не уточнялось, а было со
общено как-то неопределенно Ч кто был ничем, тот станет всем. Ну, всем, пол
ожим, мои дед с бабкой не стали, а роскошную комнату в буржуйской квартире
по случаю жилищного уплотнения градоначальника словили. Еще с шестью др
угими семьями-подселенцами.
Думаю, что и Лужков, несмотря на очевидный демократизм и гостеприимность
, в такой милой коммунальной квартирке жить бы не захотел, а уж про буржуаз
а Челнокова и говорить-то нечего Ч свалил в эмиграцию как наскипидарен
ный.
И память о нем там, за бугром, иссякла. Бывшему мэру повезло Ч он был не хоз
яин квартиры, а наниматель, иначе говоря, ответственный квартиросъемщик.

Свалил с занимаемой жилплощади и был таков.
А вот предание о настоящем хозяине дома сохранилось Ч благодаря литера
туре. Точнее говоря Ч «Двенадцати стульям». Есть там такой смешной перс
онаж, Авессалом Владимирович Изнуренков Ч веселый нищий эстрадный авт
ор, который бесперечь хлопает себя по жирным ляжкам, приговаривая: «Высо
кий класс!»
Это и был хозяин замечательного дома на Поварской улице, и списали его са
тирики с реального человека по фамилии Гучков. Не министра Временного пр
авительства, богача и заводчика, конечно, а нищего пьющего бесшабашного
бездельника, острослова и анекдотчика, предводителя богемной голи пере
катной, картежника, обжоры и бабника. Проживался игрой на ипподроме и про
дажей скетчей для куплетистов. И за невозврат своевременно долгов бывал
неоднократно бит.
1 августа 1914 года в жизни Гучкова произошло два скорбных события. Россия вс
тупила в мировую войну, из которой, похоже, не хочет вылезти до сих пор. И эт
о событие встревожило и напугало Гучкова до крайности, поскольку предст
авить себя с грыжей, скаткой и винтовкой Мосина в маршевой колонне он не м
ог, и призыв защитить свою родину вызвал у него испуганно-гневный крик: «З
а что? Что я такого сделал? Почему? Почему я должен идти защищать свою роди
ну? Лучше жить совершенно живым дезертиром, чем умереть абсолютно павшим
героем!» В силу политической малограмотности Гучков еще не знал, что его
ощущение полностью совпадает с позицией Владимира Ильича Ульянова (Лен
ина), и он, таким образом, является интуитивным большевиком и нравственны
м соучастником предстоящей революции.
А второе скорбное событие повергло его неописуемый восторг и погрузило
в пучину бездонного ликования.
Умерла его тетя; Нет, нет, не то чтобы Гучков был такой злодей и страстно не
навидел свою единственную престарелую родственницу. Если честно сказа
ть, он ее и видел-то несколько раз в жизни. Давно. И плохо представлял, как о
на, карга старая, выглядит. Просто бабка стеснялась поведения и репутаци
и своего племянника и никогда не принимала его. А ведь был ей, тетечке неза
бвенной, знак свыше, предначертание можно сказать, судьбы, а она, дура туго
ухая, то ли от древности, то ли от душевной дремучести не услышала, Ч фами
лия ей была Племянникова.
Вот и почила в бозе в этот скорбный для всего народа день дорогая тетеньк
а, купчиха первой гильдии Племянникова, и оставила своему ненаглядному п
лемянничку Гучкову кое-что по мелочи наликом, загранично выражаясь Ч «
кэшем», и огромный новый доходный дом на Поварской улице стоимостью два
миллиона рублей, и не каких-нибудь ельцинских, мусорных миллиона, а насто
ящих Ч царских, золотых.
Господи, какая тут война, какая мобилизация! При таких-то деньжищах!
Гучков вступил в Союз городов Ч невероятно воинственную организацию, в
оевавшую только в глубоком тылу, надел офицерскую форму с погонами, ремн
ями, кобурой и загулял так, что Москва завистливо содрогнулась. Конечно, о
н был творческий человек, потому что соединить в таком огромном гармонич
еском объеме бардак, игорный дом, круглосуточный халявный кабак, шантан
и притон еще никому не удавалось.
Гучков был возвышенный бескорыстный художник разгула, талантливый тво
рец всех видов веселого безобразия. И судьба ему даровала удивительную ж
изнь, ставшую какой-то мистической карикатурой на всю историю страны.
Довольно скоро замечательный дом Гучкова на Поварской улице был продан
с торгов за громадные безнадежные долги. И все скупердяи, скопидомы и жад
юги, именуемые «здравые люди», злорадно-счастливо завопили: мир не видел
такого идиотину, как этот прощелыга Гучков! Это же надо Ч за три года прог
улять дотла несколько миллионов!
А назавтра, 25 октября 1917 года, случилась наша Великая ноябрьская революция
, уничтожившая, казалось бы, навсегда богатых и начавшая превращение бед
ных из «ничего» во «все» с переселения их из подвалов и;бараков в благоус
троенные жилища классово-чуждых.
И тогда все эти чуждые, которых раньше именовали здравыми, возопили в глу
бокой печали и досаде: «Боже ты мой, каким мудрецом оказался Гучков! Хоть п
ожил! И как пожил!»
Новая власть Гучкову оставила комнату в одной из громадных квартир, обил
ьно-плотно заселенных ныне классово-близкими, и он зажил своей беззабот
ной легкой жизнью эстрадного автора Ч маргинала высокого советского и
скусства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24