На фига ж в подвал ему лезть? Чтобы застрять где-нибудь да влететь?
– А он точно один?
– Видели только одного. Может, на улице еще кто остается, не знаю. Думаю, если он за Никиткой увяжется, мы не прозеваем.
– Как вы договорились?
– Да никак. Он зайдет, доедет в лифте до этажа. Минут через десять, если все тихо, мы забираем у него «бабки».
– Ладно, подождем. Надо было хоть пива взять.
– После отпразднуем.
Время тянулось медленно – как это всегда бывает в засадах. Олег поймал улитку, ползущую по скамейке, и, посадив ее на спичку, принялся дрессировать. «Улитка, улитка, покажи рожки…» Валера от развлечений отказался и внимательно разглядывал публику, проходившую мимо подъезда.
Никита появился, как и было условленно, – без пяти семь. Не оглядываясь по сторонам, он свернул с основной дороги к своему парадняку и зашел внутрь.
Оперы поднялись со скамейки. Как говорят разведчики, «хвоста» не было. Тьфу, блин… Жалко.
– Шибко не переживай, – вполголоса успокоил Валеру Олег. – Я с самого начала на эту затею не рассчитывал. Теорию вероятности я на пять баллов в институте сдал. Пошли, чего ждать?
Валера выплюнул окурок, зло выругался и согласно кивнул.
– Пошли.
Кусты пришлось обходить, что заняло минуту-две. Хотя спешить-то уже было некуда.
Как и предполагалось, подъезд освещался естественным образом – через окошко второго этажа. Лампочки в таких местах – вещь диковинная. Валера на секунду замешкался, замерев на напольной металлической решетке и всматриваясь в темноту. Наконец, убедившись, что башку во мраке не свернет, он шагнул внутрь.
Никита лежал лицом вниз на площадке перед лифтом, прямо в пятне света, проникающем сквозь окно. Он был жив, пытался перевернуться на спину, сжимая руками горло и издавая приглушенный, ужасно противный хрип. Олег моментально врубился в ситуацию, оттолкнул Валеру, перелетел через ступеньки и перевернул парня.
Никита опустил руки, кровь хлестанула на бетонный пол. Второе ранение, судя по пятну на белой футболке, было получено в живот.
Олег поднял голову и ошалело оглядел лестницу. Справа от лифта на улицу вел черный ход – подъезд оказался проходным.
– Говорил же, блядь, проверь, мудила! Помоги ему!
Сам, выхватив из-за ремня пистолет, бросился на улицу.
Валера, держась за стену и боясь взглянуть на лежащего Никиту, еле-еле поднялся к лифту. Лицо опера охватил огонь, руки тряслись, как у последнего алкаша. Что он наделал?! Это же, это же…
Он заставил себя посмотреть в глаза наркоману, но тут же отвел взгляд в сторону, не в силах перенести это зрелище. В угасающем взгляде Никиты читались одновременно горькая обида и ужас, отчаянная мольба сделать хоть что-нибудь. «Вы же взрослые, вы же… Помогите…»
Валерка тряхнул головой и пригляделся к ранам. Кровь, кровь, кругом кровь… Жить Никите осталось минуту, не больше, даже если остановить кровотечение. Похоже, нож перебил сонную артерию. Суки, козлы вонючие…
– Ты узнал его?! Узнал блядину?!
Сознание еще не покинуло Никиту, паренек расслышал вопрос и едва заметно моргнул.
– Кто?! Кто он?! Быстрее!!!
Валера, конечно, понимал, что парень уже ничего не скажет, жизнь из раненого стремительно уходила. Но Никита, собрав, наверное, последние остатки сил, медленно поднял руку и ткнул окровавленными пальцами в грудь Валеры.
– Я?! – Оперу показалось, что в него ударила молния.
Никита еще раз моргнул, тут же рука его упала, по телу пробежала судорога, и хрипы смолкли.
Вернулся запыхавшийся Олег, вытирая пот со лба.
– Ну что?! Как он?
– Не знаю, – почти шепотом ответил Валерка, поднявшись с корточек.
– Отвали!
Олег присел, сжал запястье Никиты.
– Все… Кранты. Рвем когти, живо.
– Как, погоди…
Лифт дернулся и пошел наверх, вызванный кем-то из жильцов.
– Нельзя, нельзя уходить, – как в бреду, схватившись за перила, продолжал шептать Валерка.
– Хватит, уже обделались. Быстрее, идиот!
Олег саданул кулаком Валерке в солнечное сплетение, тот оторвался от перил и стал ловить ртом воздух. Лифт пополз вниз. Наставник схватил ученика одной рукой сзади за пояс, а второй – под локоть и поволок к черному ходу…
Через пять минут оба сидели в соседнем дворе на сваленных в кучу бревнах, и тяжело дышали.
Переведя дыхание, Олег достал сигареты, протянул Валерке.
– На, отмокай.
С минуту оба молча курили.
– Ну, что делать думаешь? – Олег первым начал разговор.
– Не знаю… Зачем мы сдернули, надо было дождаться…
– Кого?! Парню все равно не помочь, а мы… Я спрашиваю, что базарить будешь?
– А чего там базарить? Так и скажу – хотели урода с поличным взять, но прокололись. Мы ж не специально.
Олег озабоченно посмотрел на коллегу – так хорошая хозяйка смотрит на начинающую киснуть сметану.
– Садись, «пять»… Не специально… Такое «не специально» называется в уголовном кодексе преступной халатностью, повлекшей тяжкие последствия. До семи лет на брата… Хочешь? Думаешь, полегчает?
Валерка облизал высохшие губы. В данную секунду он плохо соображал и руководствовался эмоциями, а не логикой. Еще бы… Ведь это он, он, Любимов, убил парня. Этот взгляд, прожигающий насквозь, не злобный, не презрительный… С детской наивностью молящий о помощи… «Ты узнал его?!»
– «Да». – «Кто он?» – «Ты».
«Ну, еб… Я его найду, найду скота… Взгляд. он ведь будет жечь меня всегда. Чушь это, что время все лечит. От этого не вылечишься…
1 2 3 4 5 6 7