Внутренний голос в диком ужасе не переставая вопил, тоскливо и безнадежно. Так кричат только когда понимают, что это — все.
И в этот миг беспросветного отчаяния я услышала тихую и нежную мелодию. Она вплелась в этот водоворот, успокоила его, превращая просто в течение — тихое и ленивое. Нежно обволакивающее меня непроглядной темнотой…
И внезапно я успокоилась и покорилась.
Чему?
Тьме…
И она пела мне песни, словно ласковая мать над любимым малышом.
Родным и единственным.
Недопетый мотив я услышу во сне…
До утра не сомкну я глаз…
«Ты моя. Ты больше не уснешь по-настоящему», — нежно, словно любимый, шепнула мне темнота, вплетаясь в мелодию, и мне понравилось ей принадлежать.
… До конца не простив все прошедшее мне,
ты не спишь, как и я сейчас…
«Я твоя», — молчаливо согласилась я, бездумно погружаясь в нее. Она была прекрасна. Прекрасна чудесным предчувствием того, что она дает там, за гранью.
…В полуночном метpо, в хороводе огней,
Мне опять снится твоя тень…
«Я — твоя». Тьма ласково прильнула к моим непослушным губам, сцеловывая остатки слов, обволокла меня совершенной красотой ночи.
… Сумасшедшая ночь, проведенная с ней,
И опять наступает день…
«Моя», — наконец прошелестела она в ответ, баюкая меня, даря меня сладостной, невыносимо сладостной нежной болью, которая была чудеснее и сильнее любой ласки.
… А когда мы увидимся вновь,
Будет ветер ночной тихо петь о своем…
И я стремилась плотнее впечататься в эту темноту, раствориться в ней каждой трепещущей в предоргазменной судороге клеточкой тела. Все, что я испытала до этого — блекло в сравнении с настоящим. Первая ночь любимым, адреналин свободного падения с парашютом за спиной, эйфория первого в жизни настоящего успеха — все это было такой ерундой…
Ничто в мире не стоило этого.
Ничто…
И было тревожно от какого-то постоянного кратковременного расставания, на которое намекала песня. Целый день — прожить без ЭТОГО? Я умру…
Внезапно краем сознания я уловила дикий визг, и моя темнота отступила.
«Я — твоя!» — беспокойно напомнила я ей, чувствуя как она стремительно меня покидает.
«Я — твоя!!!!» — отчаянно крикнула я ей вслед.
Потом я открыла глаза. Вернее, кое-как разлепила. Каждое веко было весом с небольшую скалу.
Бакс, шипя и плюясь, восседал на макушке моего клиента и яростно работал когтями. Тот изо всех сил пытался его стащить с себя, однако мой кот, гибкий словно угорь, всегда упреждал его движение.
— Бакс, — почему-то очень тихо позвала я.
Голос просто не смог подняться дальше хриплого шёпота. У меня было ощущение полнейшей опустошенности. Я была словно тряпичная кукла, из которой вынули проволочный каркас. И я остро чувствовала, как мои ноги, враз ослабевшие, отказываются держать непосильную ношу — мое тело. Я кое — как сделала шаг и опустилась на табуретку, совершенно вымотанная этим действием.
Ужасно болела шея…
Господи, что это было?
Мой Бакс в это время спрыгнул и побежал ко мне, по пути останавливаясь и яростно фыркая на Кайгородова. Тот повернулся ко мне.
— Ну что, ведьма??? — зло выкрикнул он. — Так чем я болен, а???
Я безучастно заметила:
— Тебе мой кот лицо и руки здорово располосовал. А кровь не идет.
— Не идет, — жестко сказал он. — И не пойдет.
Я слегка поморщилась от тянущей боли под подбородком, коснулась шеи рукой и непонимающе посмотрела на вымазанные в крови пальцы.
Бакс наконец почти добежал до меня, и тут он словно с размаху на стенку налетел. Он уставился на меня своими желтыми глазищами, и вдруг вскипел гневом, выгнув спину и зашипев на меня.
А я внезапно заметила кровь на губах Кайгородова. И острые резцы, которые не могли скрыть губы.
— Ты… вампир? — изумленно прошептала я. Не веря себе. Вампиров не бывает, черт возьми!
— Нет, я Санта Клаус! — рявкнул он и кинул мне носовой платок. — Вытери кровь, не вводи во грех!
Я машинально приложила ткань к шее, чувствуя, как из артерии толчками выплескивается горячая струйка.
— Господи, так не бывает. Так не бывает, — шептала я. — Ну скажи, что ты пошутил, а?
— Нечего было меня в гости звать! — окрысился Кайгородов.
— Ну, так рассказывай дальше свою историю, — сказала я и тихо, безнадежно заплакала.
— А нечего рассказывать, — отвернулся он к окну. — Поехал к коллеге в Трансильванию, мы еще с парнями пошутили насчет Дракулы, а хозяина дома не оказалось… Решил с хозяйкой, женой коллеги поразвлечься, а вместо секса музычку послушал. Ведьма, ты ее слышала?
Я молчала, пытаясь осмыслить.
— Слышала ее? — жадно переспросил он с какой-то мечтательной дымкой в глазах.
— Слышала, — прошептала я.
— И мне тоже плохо было поначалу, — покровительственно продолжал он. — Думал что все, это конец. Потом ничего, осмотрелся, понял, что можно жить и так, что это просто как … болезнь. Вот и пришел к тебе лечиться. Ну, чего ревешь?!
— Я не реву, — ровно ответила я, чувствуя как по бесстрастному лицу сами собой катятся слезы. — Объясни, зачем ты меня укусил?
— Голоден был, — хмуро ответил он. — Говори спасибо, что до конца из-за кота не допил.
— В другом месте не мог … пообедать? — слегка запнувшись, спросила я.
— А кто меня сбил? — язвительно спросил он. — Я вот только — только в себя пришел, уже дня три без эээ… подзаправки. Вот и потерял контроль, почуяв кровь.
— Уходи, — медленно сказала я.
— Как это уходи? — поднял он бровь. — А лечение?
— Вампиров не лечат, — устало сказала я. — Их уничтожают. Рассказать как?
— Сказки, — махнул он рукой. — В солнечный день гулять конечно не стоит. Сгореть не сгоришь, а вот волдырями я однажды покрылся после такой прогулки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81