Прочел Зосима,— впервые узнав о том из жития и подивившись, о чудесном появлении Михайлы в монастыре; о чуде с источником; о сварах с владыкой Евфимием Первым; о том, как Михайло дважды напускал немоту и разбитие членов на великих бояр новгородских; предсказывал окончание бури, задержавшей подвоз камня на посторойку церкви; водил за собою ручного оленя (Зосима пожал плечами: к нему во время его лесных молитвенных уединений дикие звери подходили запросто, и он не дерзал видеть в этом чудесное); как Михайло бегал из Новгорода в Клопский монастырь и обратно. («Словно я теперь!» усмехнулся Зосима.) Как Михайло предсказал архиепископу Евфимию Второму поставление в Смоленске. Зосима поморщился: кто только не присуседивался к славе великого предшественника Ионы, премудрого мужа, ревнителя веры и зиждителя церковного, палатным и храмовым строением дивно украсившего Новгород! Будто без помощи блаженного Михаила Евфимий не был способен сообразить, где находится русский митрополит! Как грубо подчас пишут москвичи! И даже невольный ужас и некое отвращение душевное испытал Зосима, читая, как Михайло предсказал Дмитрию Юрьевичу Шемяке скорую гибель. Ведь все знают, что Шемяка был отравлен! Повар тот, что подложил отраву, с раскаянья постригся в монахи, а следы преступления явно ведут в Москву. Неужели блаженный Михаил тоже был замешан в убийстве или знал, что оно готовится?! Зосима даже головой помотал, отгоняя грешное подозрение свое. Так не вязалось это со святостью блаженного мужа, так не вязалось с благостным кружением дивного образа Троицы Андреева письма, что и сейчас стоял у Зосимы перед глазами!Смутное чувство оставило в нем чтение этого жития, да и сам малоприятный облик блаженного. Смутным был и разговор с воротившимся в келью игуменом. Тот начал как бы издалека, полюбопытствовал, был ли Зосима на приеме у владыки Ионы, вздохнул о близком, как полагают, конце новгородского архиепископа, осторожно перешел к мысленным гаданиям о восприемнике. Кто может ныне стать главою новгородской церкви? Зосима слушал, подавленный тою свободой, с которой хитроглазый собрат-игумен решал и взвешивал судьбы великой архиепископии Господина Новгорода. Зосима сам и в мыслях не дерзнул бы обсуждать такое!Вошедшему игумену он уступил креслице, и сам теперь сидел на лавке, опершись усталой спиной о тесаную бревенчатую стену и взглядывая то в деловитое, слишком уж мирское лицо клопского игумена («На купца походит!»), то на стену над его головой, сплошь увешанную блестящими крестами, иконами в дорогих окладах, металлическими складнями из позолоченой меди и серебра — явно, без чувства меры и лепоты, с одною лишь целью подавить гостей богатством и многочисленностью реликвий, — смотрел и вновь, и вновь удивлялся напористой бесцеремонности пришлых москвичей-шестников.До Пимена, ключника и наместника Ионы, наиболее вероятного будущего архиепископа, клопский игумен, видимо, с намерением, добрался не сразу.Заговорив о нем, игумен поднял очи горе, вздохнул, почти непритворно, воздал должное уму и талантам Пимена, пожалясь о том, что столь доблий муж воздвиже нелюбие в сердце своем на Богом избранного великого князя и государя Московского. Клопский игумен подчеркнул, усугубив, слово «государь» с нарочитым умыслом. Великий князь Московский именовался в Новгороде господином, государем же был лишь в своей, московской волости, где ему, согласно с государским званием, принадлежала и вся полнота земной власти. Впрочем, Зосима, далекий от мирских дел, не касающихся прямо его обители, не уразумел намеренной обмолвки клопского игумена и насторожился лишь тогда, когда тот, уже не обинуясь, высказал опасение, что-де ежели произойдет прискорбное размирье Новгорода с Московским государем, тщеславие подвигнет Пимена на грех велий: принять посвящение у богомерзкого литовского митрополита Григория, что получил ныне у патриарха, также отпавшего православия, самозванный титул митрополита русского.О том, что после осьмого Вселенского собора, бывшего в римской земле, во граде Флоренции, на коем едва не была провозглашена уния — соединение церквей, православной, греческой, с богоотметной католической папской церковью, — литовские великие князья все время стараются поставить униатского митрополита не только на подвластные им Киевскую, Волынскую и прочие земли, но и на Московскую митрополию, Зосима, разумеется, знал. Но только сейчас вдруг, как во тьме при блеске стрелы громовой узрит путник разверстую бездну у ног своих, уразумел Зосима, что может произойти (и произойдет!), ежели новый архиепископ примет поставление у литовского проклятого униатского митрополита. Понял и ужаснулся. Неужели Новгород, его великая церковь, его святыни, гробы чудотворцев, соборы и храмы подпадут под католическую ересь, будут обруганы латинами и, паче того, перейдут на латынское богомерзкое служение?! Ибо именно на такой исход прозрачно намекал игумен Клопского монастыря.И что же тогда? Новая война с Москвой? Тяжба из-за окраинных земель, что заняли и держат великие князья Московские, требуя в то же время, чтобы Новгород уступил Москве спорные земли по Двине, а также Колопермь и весь путь в Закамье, — тяжба эта тянется вот уже сто лет, вызывая войну за войной: при Донском, при его сыне, Василии Дмитриевиче, при Василии Васильевиче, дважды ходившем войной на Новгород. Новой войны ждали, как слышал Зосима, и шесть лет назад, уже при нынешнем Московском князе, Иване Васильевиче. Сам Иона ездил в Москву, утишать молодого великого князя и не успел ничтоже. И кормленых литовских князей Новгород давно уже приглашает на службу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173