Да, я помню, как эту землю передали в дар монастырю в Хомонде. Это было в начале октября прошлого года. Блаунты ведь всегда покровительствовали аббатству в Хомонде. Но похоже, ваши соседи не смогли как следует использовать этот подарок. Так что обмен — дело хорошее. В ваших руках эту землю ждет лучшая участь.— Давненько мне не случалось наведываться туда, — сказал Кадфаэль. — Ты не знаешь, отчего это поле было в таком небрежении? С тех пор как Руалд пришел к нам в монастырь, в его мастерской, я знаю, никто не работал. Но в конце концов аббатство в Хомонде отдало его дом в аренду.— Да, старухе вдове. А ей разве под силу было заниматься землей? Теперь она перебралась в город, к дочери. Печь для обжига растащили по камушку, а дом совсем обветшал. Сейчас самое время навести там порядок. В этом году монахи из Хомонда даже не стали сушить там сено, так что они рады-радешеньки сбыть эту землю с рук.— Это устраивает обе стороны, — задумчиво сказал Кадфаэль. — Как сообщил брат Мэтью, возражений нет и у нового хозяина Лонгнера, молодого Юдо Блаунта. Думаю, приор обители в Хомонде наверняка спросил у него об этом заранее — ведь землю передал в дар аббатству его отец, Блаунт-старший. Жаль, — промолвил брат Кадфаэль со вздохом, — что даритель ушел к своему Творцу и сейчас его сыну приходится решать за него все вопросы. Юдо Блаунт-старший, владелец манора Лонгнер, оставил свои земли на попечение сына всего через несколько недель после того, как он подарил Землю Горшечника аббатству в Хомонде, и присоединился к войску короля Стефана, чтобы участвовать в осаде Оксфорда, где находилась со своей армией императрица Матильда. В этом сражении он остался жив, но пару месяцев спустя ему суждено было погибнуть при неожиданном поражении королевского войска при Уилтоне. Король, как это случалось уже не в первый раз, недооценил своего противника. Граф Роберт Глостерский не рассчитал скорости, с которой двигался противник, и, бросившись вперед со своим авангардным отрядом, оказался в весьма опасном положении. Сам он смог прорваться благодаря героическим действиям арьергарда, но это стоило Уильяму Мартелю, королевскому вестовому, свободы, а Юдо Блаунту — жизни. Король Стефан, чтобы сохранить честь своих знамен, заплатил большой выкуп за освобождение Мартеля. Но никто в этом мире уже не мог воскресить Юдо Блаунта. Владельцем Лонгнера стал его старший сын, а младший — припомнил Кадфаэль — был послушником в аббатстве Рэмзи, и он в марте привез домой тело отца, чтобы похоронить его в родной земле.— Юдо Блаунт был высокий, крупный мужчина, лет сорока двух, сорока трех, — задумчиво проговорил Хью. — И как хорош собой! Сыновья ни в какое сравнение с ним не идут! Как странно иногда судьба распоряжается людьми! Вдова Блаунта старше его на несколько лет, и вдобавок ее терзает тяжелая болезнь, вконец ее изнурившая, она, говорят, мучается невыносимыми болями, но все еще живет на белом свете, а муж ее, сильный и здоровый, — умер. Кстати, хозяйка Лонгнера, должно быть, тоже пользуется твоими снадобьями? Я запамятовал, как ее зовут.— Доната, — ответил Кадфаэль, — ее зовут Доната. Ты сейчас упомянул о снадобьях, и я вспомнил, что было время, когда ее служанка постоянно приходила ко мне за ними — от моих лекарств ей становилось немного легче. Последний раз это было примерно год назад. Я думал, что ей полегчало и она уже не нуждается в моей помощи. Но есть такие болезни, излечить которые я, с моими скромными познаниями, не в силах.— Я видел ее на похоронах Юдо, — сказал Хью, нахмурившись и посмотрев почему-то на открытую дверь. Там, в саду, уже сгущались сумерки. — Нет, она не поправилась, наоборот, она настолько исхудала, что от нее остались лишь кожа да кости. Кажется, что если она поднимет руку, то рука будет просвечивать. Лицо у нее серое, как листья лаванды, и всё в глубоких морщинах. Юдо Блаунт послал за мною, когда решил отправиться в королевское войско и участвовать в осаде Оксфорда. Удивляюсь, как это он смог оставить жену в таком состоянии. Тем более, что Стефан не призывал его к себе, а даже если бы и призвал, Юдо незачем было ехать самому. Его прямым долгом было бы послать — вместо себя — одного вооруженного конного рыцаря. Он же привел в порядок свои дела, оставил старшего сына распоряжаться манором и уехал.— Вполне возможно, — предположил Кадфаэль, — что ему стало невмоготу находиться дома — каждый день наблюдать, как страдает жена, не будучи в силах ей помочь.Оба собеседника не повышали голоса, и Элин, вошедшая в этот момент в гостиную, не слышала, о чем они говорили. Один вид ее, счастливой жены и матери, довольной и лучащейся радостью, прогнал прочь все грустные мысли и помог обоим мужчинам хоть ненадолго стряхнуть с себя все заботы; они не хотели нарушать безмятежного спокойствия Элин. Она пришла, чтобы немного посидеть с ними, и руки ее отдыхали, потому что было уже слишком темно, чтобы шить или прясть, а теплый, мягкий вечер был так красив, что не хотелось зажигать свечи.— Жиль заснул быстро, он уже дремал, когда произносил молитву, — сказала Элин. — Но он может в любой момент проснуться и потребовать, чтобы Констанс рассказала ему какую-нибудь сказку. Он привык, чтобы перед сном ему что-то рассказывали или читали, а привычка есть привычка. Впрочем, я и сама жду рассказа, — улыбнулась Элин, глядя на Кадфаэля, — прежде чем ты нас покинешь. Какие новости в аббатстве? После ярмарки я ходила только на обедню в церковь Святой Девы Марии. Как ты считаешь, ярмарка в этом году удалась? Фламандских товаров в этот раз оказалось меньше, чем обычно, но все равно ткани были отличные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12