Поездка к Святому Колодцу заняла пять дней. В тот вечер, когда возвратились паломники, шел проливной дождь, но они въехали во двор, не обращая на ливень никакого внимания и распевая хвалебные псалмы. В центре, расправив плечи и подняв голову, ехал брат Колумбанус, весь облик которого был исполнен благодарности и торжества, если только такое слово можно было применить к человеку, проникшемуся духом смирения. Лицо его сияло, взгляд был осмысленным — трудно было представить себе, что совсем недавно он в беспамятстве бился о каменные плиты пола. Прежде всего все трое посетили церковь, где, стоя на коленях перед алтарем, прочли благодарственные молитвы Всевышнему и святой Уинифред, а затем отправились в аббатские покои, чтобы как подобает доложить обо всем аббату, приору и субприору.— Отче, — начал пребывавший в радостном возбуждении брат Колумбанус, — я не искушен в рассказах и не берусь поведать обо всем, что приключилось со мной, тем паче, что знаю меньше, чем эти добрые братья, заботившиеся обо мне во время недуга. Знаю лишь, что я впал в забытье и, когда меня привезли к Святому Колодцу, я не ведал, куда я еду и зачем, не знал, что со мной происходит, и был беспомощен, как дитя. Но сколь же чудесно было мое пробуждение! Неожиданно я воспрял и, придя в себя, узрел светлое, весеннее утро. Я стоял нагой в траве рядом с колодцем, а эти достойные братья поливали меня водой, каждая капля которой несла исцеление. Я тут же узнал их и вспомнил, кто я такой, но никак не мог понять, где я нахожусь и как там оказался. Однако братья поведали мне обо всем. А после этого мы, вместе со многими тамошними жителями, направились в маленькую церковь, которая стоит близ Святого Колодца, и отслужили там мессу. Теперь мне ведомо, что своим исцелением я обязан заступничеству святой Уинифред, которой я возношу хвалу и благодарность, равно как и Господу, подвигшему ее явить мне свою милость. Остальное же поведают эти братья.Спутник Колумбануса и Жерома — рослый, неразговорчивый служка, на долю которого выпала вся тяжелая работа во время паломничества, был по горло сыт всей этой историей, а потому предоставил рассказывать ее поднаторевшему в таких делах брату Жерому, а сам лишь кивал в знак согласия и поддакивал в нужных местах. Жером, воодушевленно жестикулируя, поведал, как они доставили своего подопечного в селение, именуемое Святой Колодец, и обратились к местным жителям с просьбой указать им дорогу к источнику, а те охотно показали им место, где некогда святая восстала живой после своей мученической кончины. И поныне там бьет серебристый ключ, но теперь чудотворную влагу оберегают стены каменного колодца. Туда-то и привели Колумбануса, сняли с него рясу и исподнее и нагого окатили святой водой. И — о чудо! — в тот же миг рассудок вернулся к нему, и он воздел руки и возгласил благо-Дарственную молитву. Потом Колумбанус спросил у них, как и почему оказался здесь, ибо немало удивился, видя незнакомые места. Рассказ же обо всем случившемся исполнил его благодарности и благоговения перед святой покровительницей, милостию коей он был исцелен.— А еще, отче, тамошние поселяне сказали нам, что святая действительно покоится в Гвитерине, где была погребена после многолетней службы в девичьей обители, и что на ее могиле долго творились чудеса. Однако по прошествии времени могила святой Уинифред была почти забыта и заброшена. Возможно, такое небрежение и побудило святую возжелать перебраться туда, где ее смогут почтить согласно ее заслугам, куда, к ее алтарю, смогут стекаться паломники и где она сможет являть свою милость многим и многим страждущим.— Воистину слова твои вдохновлены свыше, — торжественно изрек приор Роберт, светившийся от сознания того, что вера его наконец вознаграждена. — Недаром именно тебе было ниспослано видение. Ты высказал то, о чем я и сам думал, слушая твою повесть. Безусловно, святая Уинифред призывает нас явиться и избавить ее от забвения, подобно тому как она избавила брата Колумбануса от недуга. Несть числа несчастным, нуждающимся в ее помощи и защите, которые, увы, не знают, где преклонить колени и обратиться к святой с молитвой. В нашей обители она будет окружена должным почтением, и всякому станет ведомо, куда надлежит идти, дабы снискать ее благорасположение. Я осмеливаюсь просить о разрешении снарядить паломничество, к которому, как я верю, призывает нас сама святая. Отец аббат, дозволь мне обратиться к церковным властям с прошением о перенесении мощей, дабы прах благословенной госпожи упокоился в стенах Шрусберийской обители, став предметом величайшей нашей гордости. Верю, что, поступив так, мы исполним ее волю.— Во имя Господне, — вдохновенно провозгласил аббат, — быть по сему, и да пребудет с нами благословение небес.— Да ведь он все заранее подстроил! — горячился сидевший на корточках возле грядки с мятой брат Джон. Ему и противно было, и завидно: — Одна показуха, с первого до последнего слова. Все эти охи да ахи, все эти вопросы, где да как отыскать святую Уинифред. Все он знал наперед — наверняка сам и нашел в Уэльсе ее заброшенную могилу, и решил, что заполучить мощи будет нетрудно, а вся слава достанется ему. Ну так бы и сказал — так ведь нет — подавай ему чудо. И будь уверен, если потребуются другие чудеса, за этим дело не станет, — лишь бы все прошло гладко. Он метит высоко: видал, как ловко он все обставил, — видение, чудесное исцеление и Провидение, направляющее каждый его шаг. Тут все ясно как Божий день!— Так уж и ясно, — добродушно ухмыльнулся брат Кадфаэль. — Неужто ты считаешь, что Колумбанус состоит в сговоре с приором и Жеромом и только прикидывался, изображая припадок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11