Вроде как и изгородь опять
подстригли. Его работа?
- Его, - кивнул Кадфаэль, ступая вместе с Хью на гравий
дорожки, идущей между грядок, на которых выращивались травы,
правда, уже несколько перестоявшие под конец сезона. С одной
стороны буксовая изгородь и впрямь была тщательно подстрижена,
были удалены торчавшие побеги, которые отросли за последний
летний месяц. - Это все брат Винфрид, он сейчас возится на
участке у реки, где мы с ним очищали бобовые плети. Долговязый
такой детина, плечистый, только-только из послушников.
Старательный, но копуша! А в общем, парень что надо. Похоже,
его приставили ко мне, потому что малюет он, поди, как курица
лапой. А вот лопата как раз по нем! Для меня такой в самый раз!
За пределами травного сада тянулись участки под овощами, а
дальше, за небольшой горкой, по правую руку спускались к Меолу
уже убранные гороховые поля, расположенные на задах аббатства.
Там-то и трудился в поте лица своего брат Винфрид, -
долговязый, угловатый парень с копной всклокоченных жестких
волос, торчавших вокруг его выбритой макушки. Одет он был в
короткую рясу, на ногах - большие башмаки с деревянной
подошвой. Брат Винфрид орудовал лопатой со стальным лезвием, с
такой легкостью рассекая ею густые сплетения бобовых корней и
стеблей, словно то была простая трава. Искоса поглядев на
шедших мимо Хью и Кадфаэля, он не прекратил работу и с прежним
упорством вонзал свою лопату. Хью бросил взгляд на его смуглое
простодушное лицо и невинные голубые глаза.
- Да уж, такой будет работать без устали, что с лопатой,
что с боевым топором, - одобрительно заметил он, улыбаясь. -
Мне бы дюжину таких молодцов на службу в замок.
- Hет, такой тебе не подойдет, - уверенно возразил
Кадфаэль. - Как все крупные мужчины, он слишком простодушен и
мягок. Чего доброго, бросит на землю меч и кинется оказывать
помощь поверженному противнику. Тебе нужны маленькие злобные
терьеры, что скалят зубы.
Миновав огороды, они прошли в цветник, где розы на клумбах
уже переросли и начали ронять лепестки. Обогнув угол буксовой
изгороди, они вышли на широкий двор, пустынный в этот утренний
час, когда почти все находились на работах. Разве что несколько
приезжих прохаживались подле странноприимного дома и конюшен.
Едва Хью с Кадфаэлем обогнули высокую изгородь и сделали
несколько шагов по двору, как чья-то маленькая тень метнулась
от ворот хозяйственного двора, где тесно, в три ряда, стояли
сараи и амбары с монастырскими запасами, и тут же пропала в
узком проходе, что вел со двора в монастырь. Минуту спустя она
вновь мелькнула уже на другом конце аллеи. Глаза мальчика были
скромно потуплены, руки смиренно сцеплены на животе, - ну
сущий ангел! Кадфаэль предусмотрительно тронул Хью за плечо и
приостановился, не желая, очевидно, слишком смущать мальчика.
Тот прошел мимо лазарета, свернул за угол и был таков.
Можно было не сомневаться в том, что, едва убедившись в
счастливом избавлении от посторонних глаз, он вновь дал деру,
- только пятки засверкали! Хью мрачно усмехнулся. Кадфаэль
посмотрел ему в глаза и промолчал.
- Hу и ну! - сказал Хью. - Ты снял яблоки только вчера,
их даже не успели разложить по корзинам. Хорошо еще, что
мальчишка встретился нам, а не приору Роберту. Это с животом-то
оттопыренным, как у беременной женщины!
- Кое-кто из нас смотрит на такие вещи сквозь пальцы.
Hаверное, он выбирал самые большие яблоки, но не больше
четырех. Ворует он в меру. Может, проспорил, а может, и просто
из озорства, ради удовольствия вновь и вновь искушать
провидение.
Поднятая бровь Хью свидетельствовала о том, что он в
недоумении.
- Почему именно четыре?
- Потому что при школе у нас только четверо мальчиков, а
если уж воровать, то, разумеется, на всех. У нас есть еще
несколько послушников, чуть постарше, но перед ними он вряд ли
несет какие-либо обязательства. Пусть воруют сами или остаются
с носом. А известно ли тебе, как зовут этого постреленка? -
спросил Кадфаэль улыбаясь.
- Да нет, но ты почему-то остановил меня.
- Правда? Как бы то ни было, это сам Ричард Людел,
новоявленный лорд Итона, - сказал Кадфаэль и задумчиво, как бы
в оправдание пошатнувшейся репутации мальчика, добавил. - Hо,
честно говоря, он еще не знает об этом.

Когда за Ричардом прислали послушника, он, скрестив ноги,
сидел на берегу мельничного пруда и сосредоточенно догрызал
остатки большого сочного яблока.
- Тебя зовет брат Павел, - объявил посыльный, и
выражение лица у него было, как у человека, вынужденного
сообщить дурные новости. - Он ждет тебя в монастырской
приемной. И лучше поторопиться.
- Меня? - удивленно спросил Ричард, еще не до конца
переживший радость от удачно совершенной кражи. У него не было
особенных причин бояться брата Павла, наставника послушников и
учеников, который был человеком весьма мягким и
снисходительным, но можно было попытаться избежать и его
упреков. - А зачем я ему понадобился?
- Тебе лучше знать, - сказал послушник с ехидцей. - Мне
он этого не сообщил. Ступай и узнаешь, если и впрямь сам не
догадываешься.
Ричард бросил огрызок яблока в пруд и нехотя поднялся на
ноги.
- В приемной, говоришь? - переспросил он.
Просьба зайти в такое уединенное и официальное место, как
приемная, свидетельствовала о чем-то весьма серьезном, хотя
Ричард не мог припомнить за собой никаких сколько-нибудь
значительных проступков в последний месяц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12