Илис сдалась, когда увидела обоих мужчин, которые стояли на корме и на носу лодки. Они таращились на нее с благоговейным страхом, как бы зачарованные тем, что увидели. Она хорошо представляла себе, как выглядит: в спутавшихся волосах застрял тростник, по лицу ручьями стекает вода, а плоеный воротник, некогда топорщившийся вокруг ее шейки, превратился в некое подобие украшения удрученной горем морской нимфы.
Хотя в этом месте было ненамного глубже, чем в лодке, пропитавшиеся илом тяжелые юбки не дали Илис подняться. Широко расставив ноги, она дернулась, при этом одна из ее туфелек соскочила и увязла в покрывавшем дно иле. Лицо девушки исказила гримаса отвращения. В порыве ярости она резко вытянула руку и ухватилась за плававшее вокруг нее весло. Погрузив один конец в ил, она оперлась на него и, с огромным трудом вытащив из грязи ногу, ту, которая была без туфельки, попыталась сделать шаг. Весло соскользнуло, вывернулось из ее рук и, начав падать в воду, стукнуло Илис по голове, словно мстительный воришка. Ее губы сжались, и она в сердцах пихнула весло. Фич поймал его в тот момент, когда оно проплывало мимо, и точно таким же образом, как Илис, воткнул его в ил. Отталкиваясь им от дна, он подогнал лодку вплотную к девушке. Подавая ей руку, он очень тщательно следил за тем, чтобы его лицо ничего не выражало.
Илис с пренебрежением вздернула подбородок и повернулась к Фичу спиной, ухитрившись при этом выбраться из грязи. Оказавшись в лодке, она сжала зубы, чтобы они не стучали. Мужчины подгребли к берегу. Избегая ее гневного взгляда, они принялись раскладывать костер, потом натянули между деревьями шнур и перебросили через него штору, дабы обеспечить даме уединение.
Илис удалилась за занавеску, чтобы снять с себя мокрую одежду. Она нашла дупло в дереве и спрятала туда кошелек. Мужчины разложили ее платье перед огнем, чтобы оно высохло, а Илис закуталась в теплый мех. Спенс поймал зайца и, насадив тушку на ветку, принялся жарить ее на костре. Достали хлеб, вино и сыр, и хотя заяц оказался чрезвычайно невкусным и сухим, он все же утолил мучивший девушку голод. Она даже снизошла до того, чтобы холодно поблагодарить мужчин за еду.
— Вам стоит отдохнуть, госпожа, — посоветовал Спенс. — Мы отправимся в путь, когда стемнеет.
«Значит, бархатное платье не успеет высохнуть», — мрачно подумала Илис.
— Что же я надену? — возмутилась она. — Мое платье погибло! Оно превратилось в тряпку! И я потеряла туфлю! И вся моя одежда мокрая!
Спенс сразу же ушел, а когда вернулся, в его руках была пара башмаков из грубой кожи, потертое шерстяное платье и плащ.
— Вот кое-какая одежда, если вы не против надеть ее, — предложил он. — Слишком грубая и простая, конечно, но она согреет вас и поможет нам без всяких хлопот добраться до места.
Взгляд Илис красноречиво свидетельствовал о почти полном отсутствии благодарности. Она не имела ни малейшего представления, почему для них было важно, чтобы она появилась в такой потрепанной одежде. Судя по его словам, им не придется вращаться в высшем обществе. Она взяла одежду, понимая, что глупо натягивать на себя совершенно мокрое бархатное платье или кутаться в меховую полсть. Высушив волосы над костром, она расчесала их пальцами и решила не собирать их, а оставить распущенными. Когда ее белье высохло, она опять ушла за занавеску и, свернув нижнюю юбку, засунула в нее кошелек. Потом надела сорочку, зашнуровала корсет шерстяного платья, стараясь, чтобы он плотно прилегал к талии, и сунула ноги в башмаки. С благодарностью отметив, что серый плащ оказался очень теплым, Илис накинула на голову капюшон, который скрыл почти все лицо.
Ночь еще не успела укутать реку во мрак, когда Илис проснулась оттого, что ее трясли за плечо. Она пришла в негодование, когда мужчины забрали мех, чтобы расстелить его для нее в лодке.
— Я умру здесь, — пожаловалась она, — но разве это вас волнует? Ха! Парочка бездушных разбойников! Клянусь, даже из могилы я буду призывать проклятия на ваши души.
— Нет, госпожа! Это не так! Мы обязаны беречь вас, ваша безопасность превыше всего, — заявил Спенс.
Илис подозрительно взглянула на него.
— Вот что, Спенс, я могу засвидетельствовать, что вы небрежно выполняли свои обязанности, и молю Бога, чтобы мне не пришлось больше испытывать на себе столь нежную заботу, потому что я слишком хрупка, чтобы выносить вашу опеку.
Спенс не мог найти подходящих слов, чтобы успокоить девушку. У нее было достаточно причин, чтобы чувствовать себя оскорбленной, поэтому он не имел права ни в чем винить ее. Его светлость взял с них обещание, что они будут соблюдать особую секретность, и Спенс не мог нарушить данного слова, хотя временами сам себе казался великаном-людоедом.
Лучшее, что было в его силах, — это приготовить для девушки уютное гнездышко в лодке. Он так и сделал, положив вниз одеяла из более грубых шкур и оставив более мягкие, чтобы она укрывалась ими, прячась от ночного холода. Мокрую одежду Илис он завернул еще в одно одеяло и засунул под сиденье, хотя его обуревали сомнения по поводу того, сможет ли она когда-нибудь надеть это платье. Он помог ей забраться в лодку и заботливо укрыл, потому что она действительно была очень ценным грузом и он нес ответственность за нее.
Глава 4
Ночной туман все еще клубился над рекой, когда судно пересекло границы Лондона. Илис пробудилась от беспокойного сна и увидела темные очертания башен и зданий по обоим берегам. Маленькая лодочка накренилась и закачалась, когда Фич навалился на румпель, направляясь туда, где падавшие на поверхность воды тени создавали густой мрак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184