Также завещаю ему мой особняк Уэверли Хауэ в Лондоне вместе со всем имуществом.Моей любимой законной жене я не оставляю ничего. Моему единственному сыну оставляю мой дневник. Подписано и засвидетельствовано сегодня, пятнадцатого сентября тысяча восемьсот пятьдесят второго года лордом Чарлзом Гарлеем и мною». Кэнфилд отложил завещание. В комнате воцарилась гробовая тишина. Кларисса вскочила на ноги. Ее лицо стало белым как мел, но она не произнесла ни слова.Дом тоже встал, ошеломленный тем, что они услышали.— Кто этот чертов Мэтью Файрхавен?Кэнфилд посмотрел на Дома.— Как сказано в завещании, он лучший друг вашего отца.Дом не верил своим ушам.Кларисса молчала.Анна смотрела то на Дома, то на его мать.Постепенно удивление Дома уступило место обиде и бешенству. Господи Боже! Отец все завещал своему другу и не оставил ни пенса ни жене, ни сыну! Пораженный, он снова сел.Кларисса с высоко поднятой головой прошла к окну и, повернувшись ко всем спиной, бездумно уставилась в сад.Дом молча следил за ней. Первой опомнилась Анна.— Кларисса, я налью вам горячего чаю.— Не надо, — безжизненным голосом произнесла Кларисса.Доминика охватила ярость. Его мать осталась нищей! Он знал, что она и Филип не подписали до свадьбы соглашения о доле собственности, которая перейдет к ней в случае смерти мужа, потому что сбежали. И вот теперь Филип оставил все сбережения и Уэверли Хауз Файрхавену! Это было величайшим оскорблением. Но никто из посторонних не должен узнать об этом. Он поднялся с кресла.— Кэнфилд, вам придется хранить содержание завещания в полной тайне.— Разумеется, — вежливо ответил Кэнфилд. Но Дом не успокоился.— Иначе вы будете отвечать передо мной, — продолжил он более решительно.Герцог встал и подошел к внуку.— Дом, я уверен, что мистер Кэнфилд никому не расскажет, что произошло здесь сегодня утром. — Его тон был еще более суров.Дом почти не слышал герцога. Сердиться надо было не на Кэнфилда, а на Филипа.Он посмотрел на мать. Она все еще неподвижно стояла у окна. Как Филип мог так с ней поступить? Они были женаты двадцать девять лет. Неужели Филип хотел наказать ее даже из могилы? И за что?Когда-то они любили друг друга и даже бежали вместе, чтобы пожениться. Неужели потом они так серьезно поссорились? Дом знал, что их отношения были весьма прохладны, но не думал, что родители до такой степени ненавидят друг друга.Наконец Кларисса повернулась. Ее лицо было мертвенно-бледным и совершенно безжизненным, словно восковая маска.— Не имеет никакого значения, узнает кто-нибудь или нет.Дом покачал головой.— Имеет, — решительно сказал он и, подойдя к матери, слегка сжал ее плечи. — Мама, я хочу, чтобы ты ни о чем не беспокоилась. Я все устрою. В твоей жизни ничего не изменится.— Спасибо, Доминик, — ответила Кларисса, глядя ему в глаза.— Ну, Кэнфилд, ты всех нас удивил, — со вздохом промолвил Рутерфорд.Кэнфилд покраснел от смущения.— Я пытался отговорить Филипа, но он был непреклонен.— Мой сын как был дураком, так им и остался, — сердито буркнул Рутерфорд.— Лорд Уэверли, — сказал адвокат, обращаясь к Доминику.Дом увидел, как Кэнфилд достает сверток.— Что это? — спросил он, хотя уже и сам понял, что в нем.— Как сказано в завещании, ваш отец оставил вам свой дневник. Вот он, — с улыбкой произнес Кэнфилд.Дом уставился на завернутую в бумагу рукопись толщиной в большую книгу. Дневник?.. Дом не знал, что Филип вел дневник. Может быть, содержимое даст ему наконец возможность узнать и понять своего отца.Кэнфилд положил дневник на стол и достал из кармана часы.— Мне действительно пора идти. Очень жаль, что я принес вам столь печальные известия.Дом не видел, как Кэнфилд жал руку деду, как бормотал слова прощания матери и Анне. Он не отрываясь смотрел на сверток, в котором лежал дневник отца. Его переполняло любопытство.Но и дурные предчувствия тоже.Кэнфилд выжидающе остановился около Дома. Тот с силой пожал ему руку и сухо поклонился. Мать, Анна и дед пошли провожать адвоката, но Доминик не двинулся с места и остался в кабинете.Анна вскоре вернулась, но сейчас Дом был бы рад, если б она ушла.— Дом, ты очень расстроен?— Нет, все хорошо.— Это же только дневник , — сказала Анна.Дом улыбнулся.— Я предвкушаю удовольствие от его чтения. — Он вспомнил безошибочно оскорбительный тон завещания, и улыбка исчезла с его лица.— Я лучше пойду, — сказала Анна. — Леди Кларисса в шоке.— Ничего удивительного, — мрачно произнес Дом. У дверей Анна обернулась.— Дом, ты уверен, что с тобой все в порядке?— Ты ждешь от меня признания, Анна? Да, со мной не все в порядке. Мой покойный отец только что нанес жестокий удар моей матери. И мне тоже. Я совсем не знал своего отца. Он был для меня почти чужим. Я, конечно, чувствовал, что он не любит меня, но не думал, что до такой степени. А теперь он завещал мне свой дневник. Зачем?Некоторое время они молча смотрели друг на друга.— Я уверена, что он любил тебя, Дом… — начала Анна.— Ошибаешься, — прервал он ее. — В любом случае я скоро это узнаю.Анна постояла в нерешительности, словно хотела сказать что-то еще, но передумала, кивнула и вышла.Взгляд Дома был прикован к свертку, который он держал в руках. Что хотел рассказать ему Филип? Впрочем, что бы это ни было, у Доминика нет выбора: ему предстоит прочитать дневник. Отец умер, но желает говорить с ним из могилы. Дом не мог отказаться…
Кларисса, прижавшись к стене, неподвижно стояла у двери в библиотеку. Она не могла поверить в случившееся. И наплевать ей было на восемь тысяч фунтов. По крайней мере, сейчас. На ее висках и по краю черной кружевной сетки для волос выступили капельки пота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104