Ясно, что в первый год после женитьбы Филип заботился о Клариссе и любил маленького Дома.Что же случилось в последующие двадцать восемь лет? Почему он стал так презирать свою жену, что, умирая, не оставил ей абсолютно ничего и даже позаботился о том, чтобы тон завещания был откровенно издевательским? Что случилось в их жизни, от чего из любящего отца Филип превратился в почти постороннего человека?Он должен все узнать. Дом снова сел и начал читать другую запись.
15 декабря 1830 года Я обнаружил доказательства, которые искал! Да, мне пришлось подглядывать и совать нос в чужие дела, но я нашел: письма хранились в запертом ящике стола в потайном отделении. Там все ясно сказано. Я получил доказательство измены Клариссы. Будь она проклята. БУДЬ прокляты они все. Как я был глуп. Ведь я уже давно подозревал правду сразу после рождения сына. А может, и раньше. О Господи, я никогда не прощу ее. Я никогда их не прощу. Мне плохо, так плохо, что когда я смотрю на ружье, висящее на стене, я чувствую искушение взять его и свести счеты с моей несчастной жизнью. Я был не прав. Я старался жить по общепринятым правилам, но эти люди насмеялись надо мной. Они причинили мне зло. В мире нет справедливости. Но я слишком слаб, чтобы прекратить свое жалкое существование. Я не способен убить ни ее, ни его. Вместо этого я уеду в Индию и, возможно, никогда не вернусь.
Дом поднялся и медленно вышел в холл. Он прочитал больше половины. Небо уже посветлело, а на востоке вспыхнула огненно-оранжевая полоска.Его отец не совершил самоубийства и не убил ни Клариссу, ни ее любовника. Он возвратился из годового путешествия по Индии только для того, чтобы почти сразу отправиться на Балканы. Действительно, с той зимы 1830 года он почти не появлялся в Уэверли Холл.У стены стоял сервант с огромным венецианским зеркалом. Дом подошел к нему и посмотрел на свое отражение. Когда маленьким ребенком Дом отчаянно жаждал внимания Филипа и не находил его, мальчику иногда хотелось, чтобы у него был другой отец: добрый, прекрасный геройг который бы любил его. Когда Доминик подрос, эти мечты, разумеется, исчезли, как прочие детские фантазии.Теперь у него были все основания полагать, что Филип не был ему отцом.Правда, Филип ни разу не упомянул имени любовника Клариссы. Он также не писал и о том, изменила ли она ему до брака или после и продолжалось ли это потом. Но, обнаружив неверность Клариссы, Филип стал враждебен ко всем, кто его окружал. Если в первой записи в дневнике он представал заботливым супругом и ласковым отцом, то последующие были заполнены ненавистью к жене и сыну.Может ли человек ненавидеть собственного сына за грехи его матери? Или этот сын и есть результат греха? Был ли Филип его отцом?У Дома засосало под ложечкой. Если Филип ему не отец, то вполне понятно, почему он не только не проявлял к нему никаких теплых чувств, но и испытывал глубокую неприязнь. И, разумеется, даже узнав об измене жены, Филип не мог бы при этом ненавидеть собственную плоть и кровь.Невероятно! Рутерфорд наверняка обо всем знал — да и как он мог этого не знать? Дом воспитывался как Сент-Джордж. Дед никогда бы не позволил ему стать наследником Филипа, а со временем наследником герцогского титула, если бы он не был настоящим Сент-Джорджем.И Доминик похож на Сент-Джорджей. Все мужчины в этом роду славились золотистыми волосами, янтарными глазами и поразительно красивым лицом. С самого детства и до сих пор Дом постоянно слышал, как все вокруг повторяли, что он вылитый Сент-Джордж.Но если Филип не его отец, то все черты Сент-Джорджей, которые находили в Доминике окружающие, всего лишь невероятное совпадение.Значит, Филип ненавидел его только из-за Клариссы, а не из-за того, что он не его сын. Дому хотелось, чтобы это была правда. Но он не мог убедить себя в этом.Был ли он настоящим Сент-Джорджем? Дом смотрел на свое отражение. Он не очень-то верил в совпадения и не хотел верить в них сейчас. Слишком боялся поверить в них.Закрыв глаза, он внезапно почувствовал, что ему трудно дышать. Грудь, казалось, вот-вот разорвется. Ему бы следовало пойти к матери и спросить все напрямую. Но что именно он должен спросить? «Мама, прости, пожалуйста, была ли ты неверна папе, как он утверждает, и если да, то случилось это до свадьбы или после?» За такую наглость Кларисса имела бы полное право дать ему пощечину.Но разве это наглость? Ведь подозрение возникло у него со слов отца. Если он не Доминик Сент-Джордж, и если Филип не его отец, значит, в итоге Рутерфорд не его дед. И тогда Уэверли Холл не принадлежит ему по праву рождения! И он не маркиз Уэверли, граф Кэмптон и Хайглоу, барон Фелдстоун и виконт Лионз! Он не наследник Филипа и не наследник Рутерфорда. Если он не Доминик Сент-Джордж. то вся его жизнь — обман. Колоссальный обман. Глава 13 — Доброе утро, мама.Эдна Коллинз вздрогнула. В свои шестьдесят лет она все еще оставалась миловидной, пухленькой, белокурой женщиной. Она сидела за овальным обеденным столом перед тарелкой, на которой горкой лежали бекон, яйца и тосты.— Что-то ты рано встала, Фелисити.Фелисити улыбнулась и поцеловала мать в щеку. На ней был фиолетовый атласный халат с темно-малиновым кантом и такие же атласные шлепанцы.— Да, — бодро согласилась она и улыбнулась Патрику. — Доброе утро, дорогой. Он оглядел ее с головы до ног.— Так. Насколько я понимаю, ты хотела отправиться со мной в Уэверли Холл.Фелисити засмеялась, облокотилась на стол и схватила с тарелки пшеничную лепешку.— Обещаю, что не задержу тебя. — Она сдавила пальцами изюминку. — Моя служанка уже готовит платье.Патрик пожал плечами.— Я выезжаю в половине десятого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104