У Касси было такое чувство, будто Изабелл с благосклонной улыбкой наблюдает за ней. Она так и видела ее с бокалом мартини в руке в окружении десятка мужчин на крытой галерее на Елисейских полях.
Вернувшись в свой кабинет, Касси изучила список имен временных сотрудников. Теперь, уже представляя себе, какая информация заинтересует Бобби Серра, она снабдила каждое из имен несколькими короткими замечаниями. Нуждается ли в деньгах? Семейные обязанности? Жены и дети? Бывшие жены и дети? Связи или семья за пределами города или страны? Пьянство, наркотики, склонность к азартным играм? Все подробности частной жизни этих людей были Касси неизвестны, однако во время обеденных перерывов и кофе-брейков она наслушалась всякого. Люди ворчали и жаловались друг другу. Не было ни одного, у кого все бы в жизни складывалось гладко. Если изо дня в день в одном и том же помещении собирать определенное количество людей, то там в конце концов разыграется настоящая «мыльная опера».
И у Касси, воспитанной матерью, которая частенько сортировала людей по их зубам или волосам, вполне возможно, нюх, чтобы подмечать индивидуальные особенности, был получше, чем у многих. Мать Касси помнила, кто во что был одет и что ел двадцать лет назад на праздничном ужине в 1976 году (причем запросто могла воспроизвести рецепт блюда). Ее память была феноменальной. Она могла рассказать, с кем и о чем говорила в аэропорту Цинциннати между рейсами, когда ей было двенадцать.
От матери Касси унаследовала острый глаз и чуткое ухо – качества, в дальнейшем еще более развившиеся благодаря специфике ее работы. Так, на любом портрете любой эпохи она легко могла отличить нос Габсбургов от носа Бурбонов, по манере написания портрета определить страну происхождения, датировать любой костюм с погрешностью в год-два и по мазку узнать руку того или иного мастера.
Но – вот незадача! – оказалась совершенно слепа в случае со своим собственным мужем, не сразу уяснила суть внезапно проснувшегося в нем интереса к катанию на лодке по озеру Миннетонка и длинным уик-эндам в Биуобике.
Всю вторую половину дня Касси посвятила сосредоточенному составлению собственного списка подозреваемых, к которому приписала и всех тех немногих, кто не работал в музее, но так или иначе был с ним связан, всех, кого только помнила. В этот список она включила даже меценатов, которые оказывали разовую помощь и в итоге охладели из-за отношения к себе со стороны музейных работников или оскорбились, когда их вкусы в искусстве не получили должной поддержки. В широко расставленные сети Касси угодили и несколько членов попечительского совета, хотя ни один из них, конечно же, не нуждался. Однако Касси решила, что больше – не меньше. Вычеркнуть из списка никогда не поздно и ничего не стоит: чик – и готово. Жаль, Джей не интересовался искусством. Ах, как бы ей хотелось вписать его в этот списочек!..
Можете назвать ее мстительной.
У нее имелась на то причина.
И тут, словно по какому-то сигналу, зазвонил телефон. Касси взяла трубку и услышала ненавистный голос бывшего мужа, которого бы ей век не слышать. Голос пролаял:
– Я узнал от своего адвоката, будто твой адвокат заявил, что я не получу картину. Что за дела такие, черт возьми?
– Я ее купила на свои собственные деньги во время нашего медового месяца. Ты ее не получишь. – Касси приобрела эту картину, потому что она ей понравилась. Джей на искусство деньги не тратил. И это, между прочим, должно было бы в свое время подтолкнуть ее к мысли о несовместимости их характеров. – Это прописано в соглашении о разводе.
– А почему бы нашим адвокатам не обсудить этот вопрос?
– Если ты думаешь, что я отдам тебе свою любимую картину, ты не в своем уме!
Джей хотел получить картину по одной-единственной причине: он знал, что Касси любила ее почти так же, как мороженое Эдны Мей.
– Мой адвокат вообще хотел, чтобы я отсудила у тебя половину твоего дохода за все годы нашего брака. Так что подумай хорошенько, прежде чем выражать недовольство из-за какой-то жалкой картинки.
– Через мой труп ты получишь половину моего дохода!
– Если б я знала, что есть такой стимул… – пробормотала Касси.
– Ты всегда была чертовой стервой!
– Об этом нужно было думать до того, как делать мне предложение. – Касси очень аккуратно положила трубку, сделала глубокий вдох, сосчитала до десяти, еще раз сосчитала до десяти, потом сосчитала до десяти в третий раз и со всей силы швырнула пресс-папье через всю комнату. Оно ударилось в стену, обитую тканью из волокна рами, и, отскочив от нее, с глухим стуком приземлилось на сизалевый ковер.
Опрокинутая на спину, лапками кверху, малахитовая черепаха покачивалась на полу. Она показалась Касси олицетворением ее собственной бессильной ярости, заставив призадуматься, сколько же еще времени должно пройти, чтобы ее бывший муж перестал вызывать в ней такую злобу.
Нисколько, с надеждой сказала себе она, потому что психоаналитика не могла себе позволить.
Минуту спустя телефон зазвонил снова. На сей раз она проверила определитель номера: не Джей ли это звонит снова? Однако на дисплее высветился номер сестры. Касси взяла трубку.
– Не забудь о сегодняшнем ужине. – У Мег всегда был веселый, бодрый голос – обстоятельство, иногда заставлявшее Касси усомниться в ее адекватности восприятия действительности.
– Я думала, он в среду.
– Сегодня и есть среда. Еще я пригласила Уилли Петерсон. Я случайно столкнулась с ней в «Барнс энд Ноубл». Она приводила туда своего двухлетнего сына на «детский час», а я там была с Люком.
– У нее двухлетний ребенок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84