Чарли и Берт Триммеллы тоже хотели, чтобы их включили в график. Гордон подумал, что это неплохая мысль. Еще раньше он обнаружил, что Чарли весьма заинтересовался делами в поместье, и даже давал ему мелкие поручения и платил за это немного денег. Кажется, они неплохо ладили.
Мы с Дорабеллой с надеждой ожидали этих ночных дежурств. Хорошо, что можно было делать что-то стоящее, и делать это вместе.
Был час ночи. Мы заняли свой пост в полночь, а через час нас должна была сменить следующая пара.
Изредка переговариваясь, мы вглядывались в море.
– Какая странная наступила жизнь, – сказала Дорабелла. – По крайней мере не такая унылая. Я нашла, что однажды…
– Такое было, когда ты сбежала со своим французом. – Ты не поняла меня тогда. Я увидела жизнь, лежащую передо мной… год за годом… день за днем то же самое. И вот импульс. О, ты не поймешь. Виолетта всегда выполняет свой долг.
– Ты оставила Тристана. Вот что я не могла понять.
– Он только ребенок… О, бесполезно объяснять. Я думала, что останусь в Париже, и Дермот даст мне развод. Я вышла бы замуж за Жака Дюбуа, и ты могла бы приехать ко мне. Я думала, что все как-то образуется.
– Очень похоже на тебя. Ты придумываешь нечто невероятное, дикое и воображаешь, что все как-то должно образоваться. Вернее, все должно кончиться хорошо.
– Не ругайся.
– И все это было глупо и глупо кончилось.
– Ты никогда не поймешь.
– Думаю, что понимаю… и очень хорошо. Внезапно я увидела свет на воде. Далеко в море, почти на горизонте. Он исчез. Нет, вот опять появился.
Дорабелла вглядывалась в море.
– Свет, – шепнула она. – О, Виолетта, они идут к нам. Вторжение началось!
– Подожди минуту, – шепнула я в ответ. Да. Свет исчез. Нет, появился.
Несколько секунд мы следили за огнями на воде.
– Вот еще, и еще, – закричала я. Свет, опять темно… огни, казалось, качались и даже подпрыгивали. – Мы должны поднять тревогу, – сказала я. – Немедленно. Я позову Гордона, а ты жди здесь и наблюдай.
Я поспешила к дому, поднялась к комнате Гордона и постучала в дверь. Никто не ответил, и я вошла.
Он крепко спал.
– Гордон! – закричала я. – Они идут. Вторжение.
Он вскочил и стал торопливо одеваться. Выйдя из комнаты, мы увидели одного из слуг.
– Разбуди всех, – крикнул Гордон. – Подними тревогу.
Мы побежали вниз. Дорабелла шла навстречу.
Море сейчас было темным. Интересно, понял ли враг, что огни заметили?
Везде слышны были голоса, на скале несколько человек всматривались в море. Прибыла целая команда добровольцев.
– Надо ли сообщить в Плимут, сэр? – спросил один из них.
– Мы приказали звонить в колокола в Полдауне, сэр, – сообщил другой.
И в самом деле мы услышали колокольный звон.
Дорабелла и я были просто ошеломлены, потому что море опять погрузилось в темноту и огни полностью исчезли. В растерянности мы посмотрели друг на друга. Мы не могли ошибиться, мы ясно их видели. И вдруг блеснул свет.
Мы были оправданы. Они и в самом деле были там. На мгновение я почувствовала облегчение, но тут же устыдилась, поскольку оно никак не соответствовало моменту.
Среди наблюдателей было несколько рыбаков.
Я услышала, как кто-то из них рассмеялся, а затем и другие присоединились к нему.
– Это была рыба, – закричал кто-то. – Это не немцы, а косяк рыбы.
Наступила глубокая тишина. И затем уже все облегченно расхохотались.
Мы с Дорабеллой не могли скрыть нашего унижения.
– Не переживайте, мисс, – сказал какой-то старик. – Вы же не ожидали и не знали об этом… вы же не из этих мест. Мы видели это не раз и не два. Это знакомо нам.
– Вы все сделали правильно, – сказал Гордон и, поднимая голос, обратился ко всем собравшимся: – Мы показали, что у нас есть защита. И если что и случится, то мы будем предупреждены.
Конечно, это оказалось лишь свечение рыбных косяков. Но ночь, когда мы вызвали почти целую армию ради ложной тревоги, никогда не забудется.
Мы с трудом могли поверить в то, что происходило. За узкой полосой воды, которая так милостиво отделяла нас от краха, находились немцы, оккупирующие более половины Франции, включая все порты, французская армия была демобилизована, флот в руках врага, французов, которые когда-то не соглашались на сепаратный мир, сейчас уговаривают, чтобы они выступили на стороне немцев и помогли тем в войне против Британии.
Все время мы ожидали новых потрясений.
Мы слышали, как премьер-министр выразил сожаление и удивление по поводу того, что наши бывшие союзники принимают такие условия.
Однажды вечером мы услышали, как по радио выступал генерал де Голль, который находился в Англии и был полон решимости освободить свою страну, сохранить ее независимость и помочь Британии в войне против Гитлера.
Я думаю, мы были в состоянии приподнятости, когда слушали нашего премьер-министра, который никогда не переставал внушать нам мужество и надежду. Он требовал, чтобы мы были готовы. Мы должны биться с врагом в любом месте нашего острова, если враг окажется здесь. Мы победим… и, как бы то ни было, он заставил нас поверить в это.
Приехала Гретхен. Она явно переменилась. Эдвард был дома, и ужас неминуемого несчастья оставил ее. Рана его была незначительна, и Гретхен, наверное, уже хотела бы, чтобы она заживала не слишком быстро. Но вот Эдвард снова ушел в свой полк и был готов к защите родины, но теперь он здесь, на своей земле, а не где-нибудь в чужих странах.
Говорила она осторожно. Я знала, что Гретхен боялась казаться очень счастливой в связи с возвращением Эдварда, к тому же не хотела каким-то образом привлекать внимание к тому факту, что Джоуэн не вернулся. Я читала ее мысли и знала, что она читает мои, и чувствовала себя ближе к ней в это время, ближе, чем даже к Дорабелле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65