Это были все больше фермеры, отставные сержанты или монахи, как брат Томас, который отслужил праздничную мессу и сейчас стоял в центре гостей из приората, однако жители деревни относились к ним с определенной неприязнью.
– Это единственный способ возвратить доверие людей. Кроме того, я считаю, что работающие на меня люди должны иметь возможность хотя бы прокормиться, не говоря уже о том, чтобы процветать. Я не могу компенсировать потери, понесенные ими за пять лет беззакония, но должен сделать хотя бы шаг в этом направлении до завтрашнего отъезда в Танбридж.
Ричард отхлебнул глоток французского вина и кивком подозвал Мэтью, деревенского старосту.
– Этот человек знает, что ты собираешься назначить его управляющим? – спросил Брэдан.
– Нет, я принял решение только вчера вечером. Но я уверен, он справится.
– А как насчет брата Томаса? Он-то знает, что его намереваются сместить с должности?
У Ричарда заиграли желваки на лице.
– Нет. Но он заслуживает еще и не такого. Я сейчас его подзову и сообщу заранее, до общего объявления. – Ричард опрокинул в себя остатки вина, поставил кубок на стол и покачал головой. – Увидев, что он сделал с людьми и как он с ними обращается, я не могу винить Мег за неприязнь к тамплиерам.
– Мне кажется, к тебе она неприязни не испытывает, – заметил Брэдан и перевел взгляд на предмет разговора.
Мег как раз выходила из кладовой. Фиона шла за ней следом. Обе несли корзины с хлебом. Выложив его на столы, женщины, пересмеиваясь, снова направились в кладовую.
Ричард пытался держать себя в руках, хотя жар окатил все его тело при одном только взгляде на Мег. Кашлянув, он ответил брату:
– Так и есть. Думаю, это потому, что официально я больше не тамплиер.
Брэдан ответил ему лукавым взглядом:
– Лично я считаю, что это не так. В душе ты все такой же тамплиер, каким был, когда впервые надел плащ с алым крестом.
Ричард с притворным равнодушием пожал плечами. О своих новых чувствах он не мог говорить даже с братом.
– Она много выстрадала, Брэдан, – наконец решился возразить он. – И эти страдания частично связаны с нашим орденом.
В этот момент до братьев долетел взрыв смеха. Ричард улыбнулся – в дальнем конце двора деревенские дети играли в жмурки. Но тут он заметил, что взрослые с опаской оглядываются на их стол, как будто боятся, что Ричард не одобрит веселье. На любом празднике подобные игры – обычное дело, а потому Ричард удивился страху крестьян, но вскоре все понял, увидев, с какой кислой миной наблюдает за происходящим брат Томас.
– Господи, он даже сегодня не может оставить людей в покое, – проворчал Ричард и поднялся на ноги.
– Ты хочешь сейчас с ним поговорить о своем решении?
– Да. Хотя на самом деле я хотел бы, чтобы он узнал об этом без предупреждения на глазах тех, кого он разорял ради собственной выгоды. Но потворствовать собственному гневу – грех.
– Тогда не впадай в гордыню, наслаждаясь переменами, которые собираешься предпринять, – посоветовал ему Брэдан.
– Я постараюсь, – несколько суховато отвечал ему Ричард.
– Удачи тебе. – Брэдан вышел из-за стола и направился к дому. – Пойду разыщу детей, а потом жену. Ей надо поесть прежде, чем ты произведешь фурор своим объявлением. Если я усажу их всех за стол, то сам ничего не услышу, и тебе придется рассказывать мне, как все прошло.
Ричард махнул Брэдану рукой.
– Смотри, как его скривило, – обмахиваясь тряпкой, заметила Уилла, наблюдавшая за праздником из кухонных дверей, – как будто жабу проглотил. – Женщина говорила о брате Томасе, который в отдалении от других гостей из приората беседовал с Ричардом.
Сама она вышла вдохнуть свежего воздуха. Лицо ее раскраснелось от жара – Фиона, Мег и Уилла варили яблочное пюре для праздника и сейчас собирались подать его на стол.
– Я мало знаю брата Томаса, но мне кажется, у него всегда кислое выражение, – ответила Фиона.
– Да, я бы не назвала его весельчаком, – внесла свою лепту Мег, которая чистила фрукты. – За два года я лишь дважды видела, как он улыбался. Оба раза, когда забирал свою долю из на редкость хорошего урожая.
– Может быть, он тоже хочет попасть ко двору? – в шутку предположил старший сын Фионы Адам, который вошел в кухню и опустился на стул возле рабочего стола.
Его стройность и привлекательность в который раз восхитили Мег, и она спрятала улыбку, вызванную настойчивыми попытками юноши убедить мать, чтобы она отпустила его на празднества в замок Танбридж.
Фиона бросила на сына раздраженный взгляд и открыла было рот, чтобы в третий или четвертый раз за эту неделю высказать свое мнение о тщетности его попыток, но Адам вскочил с места и предвосхитил отповедь:
– Я знаю, мама, знаю. Все, больше не буду. – Он улыбнулся матери ослепительной улыбкой. – По крайней мере пока.
– Адам де Кантер, ты неисправим, – проворчала Фиона, но не сумела сдержать улыбку.
– Возможно, – со смехом отвечал юноша. – Но я должен продолжать попытки. И обязательно буду продолжать, пока ты не уступишь. – И он с насмешливым видом приподнял бровь, раздвинул губы в обольстительной улыбке и с преувеличенной любезностью поклонился, выказав при этом такую грацию, что сразу стало понятно: когда этот юнец вырастет, женщины наплачутся. – Очень полезное качество – уметь уговорить женщину выполнить твое желание, разве нет?
Мег сразу вспомнила странную реакцию Ричарда, когда он впервые увидел повзрослевшего племянника. Фиона тоже повела себя необычно: она вдруг побледнела, а ее глаза налились слезами. Она тут же справилась с собой и слабо улыбнулась сыну, но тот уже подлетел к ней, обнял и заговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83