Заигравший на щеке Дункана желвак был тут же утихомирен усилием воли.
— Я хочу знать правду, мадам! — раздраженно сказал он. — Хватит с меня ваших загадок.
— Но это правда! — настаивала Фиби, вставая с кровати. Она не была больна, по крайней мере не физически, и разговор с Дунканом в лежачем положении чем-то беспокоил ее, хотя эта тревога была не совсем неприятной. Кроме того, пока она лежала, психологическое преимущество было на его стороне. — Я знаю, что вас удивляет, как я сюда попала, — продолжала она, тщетно пытаясь разгладить смятый маскарадный костюм и одновременно стараясь говорить убедительно. — Я сама не имею понятия, как это произошло.
Дункан выругался себе под нос, затем сказал: — Мадам, предметы, найденные у вас, едва ли можно назвать обыкновенными. — Взгляд его голубых глаз пронзал ее насквозь, согревая те места, куда не должен был проникать.
Значит, он нашел ее сумку и рылся в ней! С одной стороны, Фиби испытывала раздражение, с другой облегчение. Двух мнений быть не может: шаря в ее сумке, он вторгался в ее личную жизнь. Однако ее водительские права, кредитные карточки, альбом с фотографиями все это были неоспоримые доказательства, по крайней мере, для самой Фиби, что она осталась той же личностью, какой была всю жизнь. Тем не менее овладевшее ею странное беспокойство она вовсе не желала признавать чем-то сверхъестественным.
Фиби глубоко вздохнула и расправила плечи. — Я бы хотела, чтобы мне вернули мои вещи, — сказала она.
— К сожалению, — немедленно ответил Дункан, хотя выражение его лица говорило, что он не испытывает угрызений совести за все, что говорил и делал до сего момента, и что его власть все так же прочна как в этой комнате, так и далеко за ее пределами, — я не могу выполнить вашу просьбу, пока вы не ответите на мои вопросы.
Фиби ощущала странное возбуждение, которое, судя по всему, не имело никакого отношения к тому, что она оказалась не в своем столетии, но она сохраняла выдержку.
— Тогда мы окажемся в тупике, — ответила она, — потому что вы не верите ни единому моему слову. Если вы уже пришли к определенному мнению на мой счет, почему бы вам не повесить меня как ведьму и разом не покончить с этим делом?
Глаза Дункана, метавшие в нее молнии, сверкали холодным алмазным блеском, но их чистый темно-голубой цвет, цвет летнего моря, в котором отражается небо, таил нежность и неизведанные глубины страсти.
— Возможно, вы действительно ведьма, — произнес он наконец, и Фиби захотелось, чтобы он чем-нибудь дал понять, серьезно ли он говорит или нет. — Тогда, вероятно, следует отослать вас на материк вместе с вашими странными пожитками и странными речами, и пусть вами занимается суд.
— Но вы же не станете таким образом раскрываться! — возразила Фиби, без особых оснований надеясь, что ее умозаключение верно и он всего лишь блефует, пытаясь запугать ее и заставить признаться в тех грехах, которые уже приписал ей. Хотя Дункан Рурк был крайне самоуверенным человеком, она была уверена, что суеверия в нем нет.
Дункан уперся руками в бедра и склонил голову набок. — Раскрываться? — протянул он. — Черти бы меня взяли! Женщина, о чем ты говоришь?!
Фиби вздохнула. — Простите меня, — сказала она. — Я все время забываю, что мы говорим на разных языках. Я имела в виду, что вы же не пошлете меня в Штаты… э-э… колонии… потому что не хотите, чтобы англичане узнали о вашем местонахождении.
Дункан издал глубокий, размеренный и совершенно убийственный вздох. Затем, не обращая внимания на Старуху, сжал предплечье Фиби крепкой, но безболезненной хваткой, и потащил ее из комнаты в коридор. Не успела Фиби вымолвить слово протеста, как Дункан затащил свою невольную гостью в комнату, которая явно принадлежала ему самому.
Он подтолкнул ее к столу, образцу столярного искусства, который через два столетия наверняка стоил бы целое состояние на аукционе антиквариата, и силой усадил в кресло.
Фиби увидела свою сумку и часть ее содержимого, включая жалкие остатки наличности, разложенные на полированной столешнице.
Дункан ткнул указательным пальцем в деньги, лежавшие аккуратным веером.
— Где вы взяли эти бумажки? — спросил он, и на этот раз в его голосе слышалась не злоба, а удивление.
Взглянув на свои пожитки, а затем на Дункана, Фиби в миг ослепительного откровения поняла, что вдруг произошло невероятное. Ей каким-то образом удалось найти дыру во времени и проскользнуть в нее.
— Я боюсь вам говорить, — в конце концов неохотно призналась она.
Дункан, схватившись одной рукой за спинку кресла, а другой за край стола, наклонился, заглядывая ей в лицо. Он призывал с небес невидимую молнию, как будто обладал волшебством громовержца, и она обрушилась на голову Фиби.
— Пожалуйста, скажите, — настаивал он.
Фиби прикусила губу и на секунду вопрошающе подняла глаза на Старуху. Ее телохранительница медленно кивнула.
— Я пришла из будущего! — торопливо выпалила Фиби.
— Не понимаю, — покачал головой Дункан, прикоснувшись к ее лицу тыльной стороной ладони, оставившей после себя обжигающий след. По крайней мере, он не сказал: «Я тебе не верю».
— Я тоже не понимаю, — сказала Фиби, изо всех сил стараясь не разрыдаться. — Я занималась своими делами, в своем родном времени, и вдруг лифт пропал, и я оказалась здесь, а затем вы наткнулись на меня…
Он взял одну из банкнот, хрустящую двадцатку, и помахал перед ее носом.
— На этой бумажке написано «Соединенные Штаты Америки». Что это означает?
— То, что вы победили в войне, — ответила Фиби нетерпеливо.
Она по-прежнему пыталась осознать, что провалилась через трещину во времени и оказалась в другом веке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101