— Дункан сказал, что очень долго выздоравливал.
— Прошел целый год, прежде чем он поправился, — начал Алекс, его отсутствующий взгляд, казалось, застыл на какой-то далекой картине прошлого. — Дункан заболел воспалением легких, настолько он был ослаблен и едва не умер.
Фиби молчала, надеясь, что мысли Алекса следуют тем же путем, что и ее размышления. Если Дункан выжил после зверского избиения и последующей болезни, то Алекс тоже должен преодолеть свои несчастья.
— Знаете, он так и не сумел забыть об этом, — произнес Алекс. — Потому-то он и играет эту великолепную и ужасную музыку.
Фиби кивнула.
— Вы надеетесь убедить меня не выходить замуж за Дункана? — спросила она. Ей пришло в голову, что Алекс не считает ее ровней своему другу, все-таки она появилась из ниоткуда, неся какой-то вздор про лифты и прочие вещи, еще неизвестные в восемнадцатом веке. Кроме того, ее короткие волосы должны казаться им странными, поскольку в их время женщины не стригли свои, косы от колыбели до могилы.
Алекс покачал головой и сделал попытку улыбнуться.
— Нет, мистрисс. Он любит вас, хотя не скажет этого, пока тщательно не подготовится к объяснению, так что будьте с ним терпеливой. Теперь я по крайней мере знаю, что мой ближайший друг будет счастлив при условии, что ему повезет и он уцелеет на войне.
— А вы, Алекс? — спросила Фиби. — Вы собираетесь уцелеть?
Он неуверенно поднялся на ноги, опираясь на костыль, и Фиби понадобилась вся ее выдержка, чтобы не броситься ему на помощь.
— Посмотрим, — ответил он. — А пока что нам предстоит свадьба и я должен играть роль жениха. — Он помолчал, с нежностью глядя на нее. — Счастливчик он, наш Дункан. Будьте терпеливой с ним, Фиби, он хороший человек в глубине души, но иногда считает, что должен казаться плохим. Возможно, я знаю его лучше, чем кто-либо другой, и могу заверить вас, что он будет преданным мужем, потому что честь его вторая натура. Однако же, если вы обманете его, Дункан будет само воплощение ярости, и, хотя он не прогонит вас от себя, вам никогда больше не видать его доверия.
Фиби так и распирало при похвалах, расточаемых Алексом ее будущему мужу, но сердце ее ныло, настолько явно ее собеседник считал, что сам уже никогда не сможет изведать страсть и счастье.
— Вы прекрасный человек, — сказала она искренне. — В один прекрасный день, надеюсь, это произойдет скоро, мы увидим вторую свадьбу, вашу, и все будем радоваться.
— Да, — ответил Алекс таким же безжизненным голосом, как и раньше. — А может быть, похороны, на которых, надеюсь, вы будете плакать.
Фиби проглотила слезы, зная, что иногда до людей, погрузившихся в отчаяние, невозможно никаким образом достучаться.
— Чего бы вы ждали от Дункана в таких обстоятельствах?
— Конечно, музыки. Громоподобных, душераздирающих звуков, от которых все погибшие моряки поднимутся со дна морского, зажав руками уши. — Алекс с такими же мучительными усилиями добрался до двери и, обернувшись на пороге, встретился взглядом с девушкой. — Фиби, вы думаете, я не знаю, как высоко мой друг ценит меня и что с ним будет, если я умру? Хочу вам сказать: я все это прекрасно понимаю, и эта печаль, усугубляя мои прочие горести, становится почти невыносимой. — С этими словами Алекс удалился.
Фиби все так же сидела, глядя на дверь, когда вошла Старуха, неся перекинутое через руку кружевное платье. Ее лицо сияло от радости, пылая, словно темное дерево, охваченное огнем, и уже конечно она не собиралась терпеть печального вида невесты.
— Хорошо, что ты успела помыться и отдохнуть, — заявила Старуха, кладя платье на кровать и разглаживая его широкими ловкими ладонями. — Этой ночью тебе не придется спать мисс, и твой муж будет ощущать твое благоухание.
Фиби вздохнула. — Ты когда-нибудь смотрела ладонь Алекса? — спросила она. — Что ты на ней увидела?
— Мозоли, — ответила Старуха. — Не волнуйся за него. У него своя судьба.
Фиби встала и подошла посмотреть на платье. Визит Алекса вверг ее в состояние замкнутости, но ей через несколько часов предстоит обвенчаться, став женой любимого человека, и она лучше, чем кто-либо, знала, сколько удовольствия принесет с собой брачная ночь.
— Оно тоже принадлежало той несчастной женщине? — спросила она, разглаживая кремовый шелк платья. — Той, которая погибла при кораблекрушении?
— Нет, — ответила Старуха. — Я сама сшила его вот этими руками еще до того, как мистер Дункан нашел тебя в погребе. Это платье никогда не принадлежало никому, кроме тебя.
— Опять волшебство, — сказала Фиби с улыбкой.
— Это волшебство привело тебя сюда, — сказала Старуха. — Я приготовила тебе еще один подарок к этому радостному дню. Я скажу тебе свое имя, но ты не должна произносить его, слышишь? Время еще не пришло!
Фиби попала под власть заклинания. В конце концов, если она могла совершить путешествие сквозь время, то подлинное имя Старухи наверняка может творить чудеса.
— Я могу сказать его Дункану?
— Нет, — твердо заявила Старуха, свирепо нахмурившись. — Ты должна обещать мне, что никому его не скажешь до поры.
— До какой поры?
— Не скажу. Ты сама поймешь, когда время настанет.
Фиби вздохнула, но любопытство не позволяло ей упустить случай.
— Хорошо, я обещаю, — сказала она. Старуха прошептала свое имя ей на ухо.
Оказалось, что это английское слово, называющее все, что есть хорошего на свете.
— Если мой первенец окажется дочерью, я назову ее этим именем, — сказала Фиби, тронутая до глубины души, улыбаясь сквозь слезы.
— Твой первенец будет мальчиком, — тут же возразила Старуха. — И его назовут Джон Александр, в честь его деда и мистера Алекса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101