Кайл ничем не выдал ее тайну, но оттого, что он знал, кто она на самом деле, между ними все изменилось.
И Трот не жалела об этом.
Вернувшись на склад, Трот села за стол и занялась переводами, хотя она предпочла бы остаток дня провести дома, поскольку устала не только физически. К тому времени как она закончила работу, в углах комнаты сгустились тени. Трот уже приводила в порядок свой стол, когда появился Максвелл и протянул ей объемистый пакет, обернутый бумагой.
– Это вам. В благодарность за помощь.
Удивившись, она отозвалась:
– Но я не заслужил благодарности. Я просто исполнял свой долг, сэр.
Кайл понизил голос так, чтобы его услышала только Трот.
– Вчера ночью вы спасли мне жизнь. Разве я не вправе выразить вам признательность?
Понимая, что он движим отнюдь не чувством долга, Трот смирилась.
– Как вам угодно, милорд.
– Да, таково мое желание. Спокойной ночи, Цзинь. – Улыбнувшись ей одной, Кайл покинул контору.
Трот сгорала от любопытства, но не решилась вскрыть сверток при посторонних. С непроницаемым лицом она покинула склад и разыскала на пристани лодочника, который часто перевозил ее на остров. Лишь руки, крепко сжимающие пакет, выдавали ее возбуждение. Трот не терпелось остаться одной – впервые с тех пор, как еще в детстве она ждала возвращения отца из поездок.
Повзрослев, она поняла, что жаждала не только подарков, но и подтверждения тому, что даже в отъезде отец помнил о ней. И ей было приятно узнать, что о ней думает и Максвелл.
Наконец она поднялась к себе в комнату и вскрыла пакет. Развернув бумагу, Трот ахнула. Внутри оказался великолепный алый халат, который Максвелл показывал ей в лавке. Трот благоговейно прикоснулась к роскошной ткани. Значит, Максвелл заметил, какими глазами она смотрела на этот наряд, и уловил ее вожделение.
Вынув халат, Трот обнаружила в том же пакете хрустальный флакончик, наполненный самыми изумительными благовониями, какие только были в лавке. Еще в свертке нашлись резные нефритовые бусы, набор позолоченных гребней и элегантнейший веер слоновой кости. Максвелл обратил внимание на все вещи, которые особенно понравились ей, этим и был дорог его подарок. Никто не воспринимал желания Трот всерьез с тех пор, как пятнадцать лет назад умер ее отец, то есть почти половину ее жизни.
Небрежно сбросив опостылевшую мужскую одежду Цзинь Кана, Трот надела женское белье и шелковые штаны. Расчесав волосы, она с помощью гребней уложила их в прическу, но не по китайской, а по португальской моде. Аккуратно подкрасив глаза и губы, она облачилась в алый халат.
Отойдя в дальний угол комнаты, она отразилась в зеркале почти во весь рост. Халат пришелся точно впору, его цвет подчеркивал оттенок волос. Трот превратилась в сказочное существо, дочь Востока и Запада.
Конечно, эта метаморфоза свершилась только благодаря халату. Любая женщина в нем показалась бы красавицей, но эта мысль не умалила радость Трот. Впервые за долгое время она осталась довольна собственным отражением. Негромко смеясь, она закружилась по тесной комнате, наслаждаясь своей женственностью.
Каково было бы постоянно чувствовать себя женщиной? Внезапно посерьезнев, она остановилась и вновь посмотрелась в зеркало. Внешность европейцев более разнообразна, чем облик китайцев, и если бы она жила в Англии, то не выделялась бы в толпе как здесь, в Кантоне. У нее гладкая кожа, густые и блестящие волосы, и, живи она на родине отца и имей гардероб, как у местной дамы, она выглядела бы вполне приемлемо. Ее рост считали бы средним, и никому бы не пришло в голову сравнивать ее со служанкой или крестьянкой только из-за того, что у нее длинные ступни.
Трот медленно опустилась на кровать, мысли беспорядочно вертелись у нее в голове. После смерти отца с мечтой о поездке в Шотландию пришлось распроститься навсегда. Ей было двенадцать лет, когда Чэнгуа явился к ней в дом в Макао и сообщил печальную весть.
Сначала она отказывалась верить ему, пока Чэнгуа не объяснил, что корабль Хью Монтгомери нашли разбитым о скалы, а труп самого Хью волны выбросили на берег. Убитая горем, Трот разрыдалась, но Чэнгуа убедил ее успокоиться, заявив, что неприлично так открыто выражать свои чувства. Растерявшись, она делала все, лишь бы угодить ему, и плакала только по ночам.
В память о дружбе с Хью Монтгомери Чэнгуа лично занялся его делами и взял под опеку нищую девочку-полукровку. Буря, погубившая ее отца, уничтожила и большую часть его товаров, а вместе с ними – и прибыль, необходимую для содержания дома. От отцовского компрадора, опытного управляющего, Трот узнала, что Чэнгуа сам заплатил все долги Хью Монтгомери, чтобы его имя не было обесчещено.
Но, несмотря на это, в последующие годы Трот не раз слышала, как чужеземные торговцы с пренебрежением упоминают имя ее отца. Каждый раз ей стоило величайших усилий сдержаться и не вступить в яростный спор.
Продав дом Монтгомери, Чэнгуа перевез Трот на свою большую торговую джонку, и они проплыли восемьдесят миль вверх по Жемчужной реке, направляясь к Кантону. В пути Чэнгуа объяснил Трот, что ему пригодится ее знание английского языка, но ей придется смириться с ролью мужчины. Еще слишком юная, чтобы дорожить пробуждающейся женственностью, Трот послушно согласилась.
Ко времени прибытия в Кантон Трот Монтгомери превратилась в Цзинь Кана, способного принести пользу Чэнгуа, в отличие от Мэй Лянь. Она смирилась со своей жизнью в Кантоне, не задавая вопросов и радуясь покою в доме покровителя. Чэнгуа оказался строгим и требовательным хозяином, но не обижал нищую сироту. С тех пор она цеплялась за него, как за соломинку, а он относился к ней иначе, чем ко всем домочадцам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105