– спросил он, стараясь завязать разговор.– Да, сэр. Я окончил Центральную школу декламации и драматического искусства прошлой весной. У меня есть несколько небольших работ на телевидении и скромный сценический опыт, но это совсем не похоже на то, что здесь. – Хотя он в роли Мустафы использовал акцент, его обычная речь, как и у Кензи, хранила легкий английский выговор.Кензи не сомневался, что в одной из лучших театральных студий Лондона Шариф прошел хорошую школу. Черт побери, думал он, как бы помочь молодому человеку избавиться от зажима? Шариф прервал его мысли:– Извините, мистер Скотт. Я думал, что прекрасно знаю роль, но… – Он беспомощно развел руками.– Тебя пугает, что ты снимаешься в Голливуде?– Не только. – Шариф сглотнул слюну. – Вы тоже… сэр. Я видел вас в роли Ромео в Стратфорде. Он у вас получился такой живой… Весь спектакль держался на вас. Тогда я понял, что хочу стать актером.Так вот в чем дело! Еще студентом театральной академии Кензи пришлось, играя одну маленькую роль, встретиться на сцене с сэром Алеком Гиннессом. Он почти задыхался от благоговения. Хотя он не стал бы себя сравнивать с Гиннессом и был всего лишь на десяток лет или чуть больше старше Шарифа, идол оставался идолом.– Так, значит, я твой идеал?– Да, сэр.Круто повернувшись, Кензи посмотрел в глаза Шарифу.– Я не твой идеал, – прорычал он. – Я англичанин, сын продажной суки, я плюю на тебя и всю твою мерзкую страну…Явно потрясенный, Шариф смотрел на Скотта во все глаза.– Что… что это вы говорите? Я родился в Бирмингеме и такой же англичанин, как и вы.Кензи скрипнул зубами.– У моих людей оружие лучше, и Бог лучше, поэтому мы высшая раса. Понятно? Твои несчастные вонючие рабы должны быть благодарны христианской нации, что мы еще заботимся о вас.– Ты выродок, – подхватил Шариф, наконец сообразив, чего от него хотят.Кензи увидел, как сжались кулаки молодого человека, и принял защитную позу, чтобы успеть уклониться от удара, если потребуется. Но Шариф перевел дыхание и успокоился.– Я понял, сэр. Вы считаете, что я должен прекратить думать про Голливуд и просто делать свою работу. Быть Мустафой, а не рефлексирующим актером.– Правильно. Но я не сэр. Я свинья. Проклятый неверный, и, уж конечно, никакого пьедестала.– Да, сэр Свинья. – Шариф рассмеялся. С этого момента он будет воспринимать Кензи как своего брата-актера, а не какой-то недосягаемый образец.Кензи похлопал молодого человека по плечу:– Пошли назад и попробуем еще разок. И попытайся вселить ужас в сердце Рандалла.Восемнадцатый дубль был снят без остановки. Глава 8 Закончив съемки последнего эпизода, намеченного на этот день, Рейни потянулась, разминая затекшие плечи. Осталось сделать несколько крупных планов в сцене первой встречи Рандалла и Мустафы. И потом они вернулись к предыдущему эпизоду, где Рандалл, рискуя жизнью, спасает одного из своих солдат от укуса ядовитой змеи.Кензи был превосходен – крепко сжатые губы, бесстрашный взгляд, абсолютное самообладание. Она надеялась, что при монтаже найдется место для этого эпизода, который как нельзя лучше демонстрирует не только храбрость Рандалла, но и его заботливое отношение к подчиненным. Так как строгие взгляды Рандалла могли показаться несколько устаревшими современному зрителю, очень важно показать, что он был примерным офицером в соответствии со стандартами сегодняшнего времени.Подойдя к Кензи, она не могла удержаться от похвалы:– Ты был великолепен.Не взглянув на нее, он продолжал расстегивать тяжелый мундир из красного сукна. Под ним открылась вполне современная майка.– Это всего лишь первый съемочный день. Впереди еще долгие два месяца. – Потирая отметину на шее от жесткого воротничка, он направился к своему вагончику.Она шла следом за ним, стараясь не отстать.– Спасибо тебе за Шарифа. Стоило тебе поговорить с ним, и он стал работать просто замечательно.– Очень талантливый парень, – отвечал Кензи на ходу. – И наделен редким отрицательным обаянием. В его привлекательности есть что-то тревожное… и опасное.– Знаешь, – сказала Рейн, – между вами возникает такое напряжение… Я думаю, этого вполне достаточно, чтобы поверить в то, что случится позже…Она хотела сказать больше, но осеклась, не в силах отвести глаза от Кензи. Он был такой неотразимый в военной форме!– И поэтому ты не отходишь от меня ни на шаг?Рейни остановилась как вкопанная, ее щеки густо покраснели.– Как… как твой режиссер, я хотела посмотреть, хорошо ли ты устроился.– Как твой экс-муж в скором будущем, я нахожу подобную опеку слишком утомительной.Она почувствовала себя так, словно получила пощечину.– Я… мне казалось, мы хорошо ладим. Я надеялась, мы и дальше сможем работать вместе как друзья.Мускулы дернулись на его щеке.– Друзья? Великолепная идея для женщины и ночной кошмар для мужчины! Ты мне не друг, Рейни. Ты моя жена, по крайней мере пока. Ты думаешь о дружбе, а я вспоминаю, как мне нравилось спать с тобой. И ничего не могу поделать. Я мужчина, и все мы такие. Обычно мы умеем прятать наши естественные желания, но когда я снимаюсь в кино, у меня нет на это сил, прости.– Ты воображаешь, только мужчины думают о сексе? – возразила она. – Как устарело.Его брови вопросительно изогнулись.– Да? Ты тоже?– Нет, просто не могу отделаться от нашего прошлого. – Она вздохнула. – Мы оба знали, что это будет непросто. И я не хочу, чтобы стало еще хуже, пока я рядом с тобой. Я просто тревожусь. О тебе, о кино, обо всем.Он криво усмехнулся:– Немного беспокойства не помешает, но не переусердствуй. Ведь нам еще предстоят съемки в Англии.– Ты прав, но трудно расслабиться по приказу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117