Одевалась она со своеобразной элегантностью, хотя опытный глаз немедленно определил бы, что платья сшиты из второсортных тканей и второсортными портными. И в манерах ее ощущалась та же второсортность. Но та сердечность и доброжелательность, которые исходили от Салли, согревали и утешали Эмбер в ее одиночестве и тоске.
Миссис Гудмен, казалось, происходила из благородных и имела средства. По ее словам, она ненадолго задержалась в Лондоне, пока муж находился за границей по делам. По деревенскому акценту Эмбер Салли определила, что она живет в помещичьей усадьбе и тоже приехала в Лондон погостить. Эмбер устраивало такое заблуждение, и она с радостью подтвердила это.
— Боже мой, милая моя, — воскликнула миссис Гудмен, — так вы совсем одна? Такая молодая и красивая? Ах, ведь здесь в Лондоне столько злых людей!
Эмбер сама поразилась готовому ответу:
— О, я в гостях у своей тетушки… то есть, я…я собираюсь навестить ее, как только она вернется из Франции… она была при дворе его величества…
— Ну конечно, — согласилась миссис Гудмен. —Мой муж. тоже был там некоторое время, но король решил, что будет больше пользы, если он приедет сюда и примет участие в заговоре. А где живет ваша тетушка, дорогая?
— Она живет на Странде… о, это великолепный дом! — Элмсбери однажды проезжал мимо своего дома на Странде, хотя он еще не получил его обратно.
— Надеюсь, она скоро вернется. Боюсь, ваши родители беспокоятся, что вы так долго здесь одна. Вы не замужем, дорогая?
При этом вопросе Эмбер бросило в жар, она опустила глаза. Но тут же придумала очередную ложь, уже готовую сорваться с языка:
— Нет… не замужем… Но скоро выхожу. У тетушки есть один джентльмен на примете, кажется, она сказала, что граф. Он сейчас путешествует, но скоро вернется домой, вместе с ней. — Потом она вспомнила то, что ей рассказывал Элмсбери о родителях Брюса, и добавила: — Мои родители умерли. Отец погиб в битве при Марстонских болотах, а мать умерла десять лет назад в Париже.
— О, бедное дитя. Значит, у вас нет попечителя, никто о вас не заботится?
— Моей попечительницей является тетя, когда она здесь. А после ее отъезда за границу эту роль взяла на себя другая моя тетя.
Миссис Гудмен покачала головой и сочувственно сжала руку Эмбер. Эмбер осталась очень благодарна своей новой знакомой за интерес к ее жизни и сочувствие. Потому что одно то, что у нее есть, с кем поговорить по душам и поделиться впечатлениями, значило для нее многое. Ведь в одиночестве она всегда чувствовала себя такой несчастной и растерянной.
Чейндж размещался на пересечении Корнхилл и Треднидл-стрит, неподалеку от «Королевских сарацинов».
Здание галереи представляло собой гигантский прямоугольник с двором внутри, а галереи разделялись на маленькие магазинчики, где хозяйничала одна симпатичная молодая женщина, которая все время выкрикивала: «Что желаете, джентльмены? Что желаете, дамы? Ленты, перчатки, духи…» Там толпились молодые франты, заигрывали с продавщицами и, прислонившись к колоннам, разглядывали проходящих дам, нахально заговаривая с ними. Двор заполняли строго одетые торговцы, они вели серьезные разговоры о делах, об акциях и закладных, о морской торговле.
Когда дамы вошли внутрь и стали подниматься по лестнице, Эмбер последовала примеру Салли Гудмен и надела маску, хотя и неохотно. Что толку от миловидного лица, если никто его не видит? И она раскинула полы плаща, чтобы показать свою фигуру. Но несмотря на маску, она привлекала внимание. Ибо пока они шли по торговому ряду, останавливаясь, чтобы примерить пару перчаток, рассмотреть расшитые ленты или кружева, их сопровождали комментарии мужчин.
— А она хорошенькая… очень даже хорошенькая! Держу пари!
— Какие глазки! Прямо убивают на месте!
— Такая красотка на две недели любви — мечта мужчин.
Эмбер ощутила приятное волнение, она бросала взгляды по сторонам, чтобы определить, сколько мужчин смотрят на нее и насколько они красивые. Однако миссис Гудмен по-другому расценивала комплименты. Она прищелкивала языком и качала головой.
— Боже, как нахальничают нынче молодые люди! Несколько удивленная этим, Эмбер перестала посматривать по сторонам и чуть нахмурилась, чтобы показать, что тоже недовольна. Но недолго она оставалась нахмуренной, потому что выкрики и общая обстановка прямо одурманивали ее.
Ей хотелось купить почти все, что она видела, хотя совсем не разбиралась ни в ценах, ни в товарах, а любопытство захватывало ее целиком. Эмбер считала себя безгранично богатой и не видела причин, почему бы не купить все, что хочется.
Наконец она остановилась у прилавка, где торговала пышнотелая черноглазая молодая женщина в окружении клеток с птицами. В каждой из разноцветных — золотистых, серебряных ярких клеток сидела или канарейка, или попугай, или какая-нибудь другая экзотическая птица.
Пока Эмбер выбирала и никак не могла решить, то ли остановиться на длиннохвостом попугае бирюзового цвета, то ли на большой зеленой птице, она вдруг услышала за спиной мужской голос:
— Господи, какая красавица. Как ты думаешь, кто она?
Эмбер обернулась на голос, и в этот момент его собеседник ответил:
— Никогда не видел ее при дворе. Наверное, из загородных поместий. Во что бы то ни стало познакомлюсь с ней!
Мужчина шагнул вперед, широким жестом скинул шляпу и поклонился.
— Мадам, если вы позволите, я бы хотел подарить вам эту птицу, которая, на мой взгляд, далеко не так красива, как вы.
Восхищенная этим комплиментом, Эмбер улыбнулась и только собралась сделать реверанс, как раздался резкий голос миссис Гудмен:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166